меня.
Но простит.
Скоро.
Глава 30
Амелия
Кружево скользит по коже, когда я натягиваю его и закрепляю ленту на шее. Я никогда раньше не решалась надеть такое, но мне так хотелось.
Оно слишком многое открывало, все шрамы на руках были на виду, а шрамы на животе виднелись сквозь кружево. Я знала, что тоже самое будет и на спине.
Я не могла их так спрятать.
Занавеска в раздевалку внезапно распахнулась, и Сьерра замерла, устремив взгляд на шрамы.
— Сьерра! — кричу я.
— Что случилось, — она бросается ко мне, осматривая эти следы.
— Нет, прекрати, — умоляю я, громче, чем собиралась, когда она поднимает руку, чтобы потрогать. — Пожалуйста.
— Амелия? — от голоса Габриэля у меня на коже выступает холодный пот. — Амелия, все в порядке?
— Сьерра, пожалуйста, я не хочу, чтобы он видел, — ее глаза расширяются. — Я в порядке, Габриэль!
— Амелия? — Сьерра шипит. — Как это он никогда не видел?
— Пожалуйста, Сьерра.
— Ты уверена? Я слышал, как ты кричала.
— Я в порядке! — я умоляюще говорю Сьерре, наблюдая, как она смотрит на каждый длинный шрам, порезы и ожоги, испещрившие мою кожу, — маленькие и большие. Хуже всего было на спине: кожа была вздутой, словно кто-то капнул на нее свечным воском и оставил высыхать. Я надеялась, что по мере моего роста и взросления они станут менее заметными, но этого не произошло.
— Амелия, — шепчет она мягче. — Что с тобой случилось?
— Пустяк, — отвечаю я ей, переводя взгляд на занавеску, отделяющую меня от Габриэля. Я не верила, что он просто так ворвется ко мне, у него были такие джентльменские наклонности, которые мне нравились, но я не исключала, что он мог бы вмешаться, если подумает, что я в беде.
— Это не похоже на пустяк, Амелия. Похоже, тебя кто-то обидел.
— Просто брось это, Сьерра.
— Он ведь не знает, правда?
Я вздохнула, но потом покачала головой.
— Я не хочу, чтобы он знал.
— Но…
— Нет, пожалуйста, — умоляю я. — Только, пожалуйста, ничего не говори.
Ее глаза смягчаются, когда она еще раз меня рассматривает. За тот короткий час, что я пробыла здесь, мне сразу понравилась Сьерра, с ее умом и бесстрашием, у нее были легкие отношения с Габриэлем, которые, как мне кажется, заставили бы меня ревновать, если бы не ее характер. Я, конечно, не имела на это права, но с ней этого и не случилось.
Она была из тех, с кем я раньше дружила, кому могла доверять.
— Хорошо, — соглашается она с сочувствующей улыбкой.
— Я вхожу! — рычит Габриэль.
Сьерра тут же вскакивает и почти с силой отдергивает занавеску.
— Она не хочет, чтобы ты ее видел.
— Она моя жена! — яростно рычит Габриэль.
— Ну, может быть, она хочет, чтобы это был сюрприз!
Наступает молчание. Учитывая все, что сейчас происходит между нами, я не была уверена, что он поверит в это.
— Не лги мне, Сьерра.
— Габриэль, дай девушке свободу! — она огрызается. — Ты не можешь винить ее за то, что она этого хочет!
— С ней все в порядке?
— Она в порядке, Габриэль.
— Амелия!? — зовет он.
— Габриэль, она говорит правду, я в порядке.
Я слышу его вздох, а затем топот его шагов.
— Ты должна поговорить с ним, — мягко говорит Сьерра.
Я качаю головой:
— Мы, может быть, и женаты, но мы не пара, Сьерра. И никогда не будем.
***
Габриэль передает мне пакеты из бутика, платья, которые я купила, а затем нижнее белье, после чего замирает.
— Все в порядке? — спрашиваю я.
— Присоединишься ко мне за ужином?
— Всегда.
Он опускает глаза и снова поднимает.
— Я имею в виду, действительно присоединяйся ко мне, Амелия.
— Габриэль, — начинаю я.
— Просто подумай об этом, — перебивает он. — Я причинил тебе боль, позволь мне это исправить.
Я киваю, думая о том, что он сделал для меня, о том, что он продолжал делать для меня.
И вот я иду в свою комнату с пакетами и бельем, в голове образ того идеального платья.
Линкольн возвращается ко мне перед самым ужином, счастливый, веселый мальчик с кучей новой одежды, подаренной бабушкой, и красными от улыбок щеками. Я крепко обнимаю его несколько мгновений, прежде чем спуститься вниз.
Удивительно, что возле моей комнаты не было охраны, а в коридорах не слонялись люди, делая вид, что не замечают меня, но я была благодарна. В кои-то веки я была чиста в своих мыслях, действительно наедине с ними.
Я сажу Линкольна на пол в игровой, соседней с кухней комнате, где он играет с игрушками, и иду в другую комнату, чтобы приготовить ему ужин. Я почти механично перемещаюсь по просторному помещению, отбирая ингредиенты и подготавливая их, потерявшись в мыслях, выходящих из-под контроля в моей голове.
Габриэль был в центре внимания, как, впрочем, и всегда. Но он оказался загадкой. Как только мне кажется, что я все знаю, он все меняет.
Я не сомневалась, что этот человек опасен, он убивал, пытал и причинял боль людям. Он ведет теневые дела, контролирует город и все, что в нем находится, но он не был тем монстром, каким я его считала.
Покачав головой, я ущипнула себя за переносицу и вздохнула.
Поставив овощи вариться, а курицу — в духовку, я возвращаюсь в игровую, чтобы проверить Линкольна.
Но его там нет.
— Линкольн? — я судорожно обыскиваю комнату, пытаясь найти его, но, не найдя, бегу на кухню, ищу его там, но его там тоже нет.
Мое сердце падает в желудок, когда я выхожу в коридор и смотрю в его конец, обнаруживая, что дверь в бассейн открыта.
— Линкольн! — кричу я.
Мои ноги двигаются быстрее, чем у меня есть время осознать, ступни тяжело ступают по плитке, и я бросаюсь в туда, когда сердце замирает при виде моего маленького мальчика в воде. Он отчаянно машет руками, погруженный в воду, конечности едва достают до поверхности.
— Линкольн! — кричу я, не задумываясь о том, что делать дальше. Не имело значения, что я не умею плавать, что у меня был страх перед бассейнами дольше, чем я себя помню. Все это не имело значения, когда я прыгнула туда, и вода хлынула в мой открытый рот и погрузила меня с головой.
Я металась, брыкалась, пока мои руки не коснулись его тела, и тогда я вцепилась в него, отталкиваясь изо всех сил. Я не умела плавать, но понимала, что нужно делать, и паника, связанная со спасением Линкольна, пересилила страх перед водой. Мне удается вытащить его на поверхность, и мое собственное лицо высовывается
