Мммм… да. Пожалуй, обойдусь без родителей. Они на первой свадьбе были, с них хватит.
Развернулся на середине улице и обратно пошел.
— Богдаш! Ты куда?!
Не успел. Мать заметила. Сердце подсказало, что ли?
Выскочила — одной рукой за калитку держась, другой за сердце.
Пришлось подойти.
— Заходи, — сказала. — Заходи, сыночек.
— Пока они там, — качнул я подбородком в сторону участка, — не пойду.
— Богдаш… — Мама тяжело вздохнула. — Ну нельзя так. Семья же.
— Мам, тебе нормально вообще, что эта парочка натворила? Машина моя, поджоги эти их неумелые? Скажи спасибо, что я Алку пожалел и не стал полицию вызывать, а то ведь до Витьки докопались бы моментально.
— Так ведь неумелые… — Мама отвела глаза. — Его Аллочка завела, а она… Ты сам знаешь.
— Ну он-то здоров вроде? Алке и в голову не пришло бы в ее состоянии все эти документы составить. Ее интересовал только я: чтобы не разводился. Ну или угробить меня. Зачем тогда все ей оставлять, если мы вместе должны были в одном гробике лежать?
— Он на ней жениться хочет, — вздохнула мама.
— Еще бы! Она теперь богатая невеста! — разозлился я. — А вот почему ты на это спокойно смотришь — непонятно! Ты вообще в курсе, что он и вас подставил? Кто мне звонил с ваших с отцом телефонов, чтобы я с катушек съехал и к Алке бросился? Вы же их бросаете, где попало.
— Это ради ее блага было! — Мама у меня хорошая, добрая. Почти как Даша. Только мягкая очень. И ее слишком легко обвести вокруг пальца. — Она же больная, ты знаешь! Богдаш, ну согласись: ты ведь не выполнил свой долг как мужа. Кто еще должен был понять, что с ней что-то не в порядке? Истерики эти, раздражительность… Сам же говорил: ненормальная. А она нормальная, просто гормоны вразнос пошли. Вот отвел бы ее к доктору, раньше бы анализы сделали и увидели, что там с щитовидкой проблемы. Теперь Витенька с ней возится, хотя должен был ты!
И мама ткнула мне пальцем в грудь. Остро, больно. Как в подростковые годы, когда она вбивала в меня, что значит быть «хорошим человеком». Тогда я покорно склонял голову и учился. А теперь что-то взбеленился:
— Витенька за это нехреново бабла поднимет, когда женится! — рявкнул я. — Практически все, что я заработал. Я! Не она! Не он! Шикарная из него сиделка выйдет, элитная, не каждому эскорту столько платят!
— Богдан! Как ты с матерью разговариваешь?
Отец запыхался, пока торопился к калитке. Это я так ору, что уже и в беседке слышно? Да и пофиг. Пусть эта парочка тоже подумает о своем поведении.
— Мам, пап… Вы вот вообще не заметили, как старшенький у вас провернул все ловко, да? — покачал я головой. — Прямо как в детстве, когда обделенному Витеньке все самое лучшее доставалось, потому что я должен уступать. Вот и уступил. Только в последний раз. Если и после этого вы не увидите, что я сын не хуже, то…
Мама судорожными движениями начала выцарапывать из кармана халата пачку бумажных платочков, отец ее обнял за плечи, а я наконец взял себя в руки.
Сколько можно, в самом-то деле. До какого возраста я буду им доказывать, что тоже достоин любви? Вернусь в Москву, запишусь к психотерапевту, пусть поправят в этом месте.
— Что? Что тогда? — спросила мама, вытирая глаза. Несколько демонстративно на мой взгляд. У меня теперь надолго аллергия на женские манипуляции и истерики.
— То внуков вы не увидите. Пусть вам Витенька их привозит на лето.
— Так мы и от тебя не видели… внуков-то, — упрекнула мама.
— Это вы от Аллы их не видели. И не увидите.
— Конечно. Аллочку теперь лечить надо будет. Ей уже назначили, знаешь, какой ужас? Йод радиоактивный! Ей нельзя с ее щитовидкой рожать теперь! — заквохтала мама.
— Вот именно. — Я отступил от калитки на середину улицы. — Вот именно.
— А ты… — Мама спохватилась. — А вы с Дашей?..
— Да. — Я улыбнулся. — Мы с Дашей.
Я ведь потому и приехал один сюда, смог вырваться, несмотря на данное ей обещание никогда не оставлять одну.
Потому что она была уже не одна.
С ней теперь был Богдан-младший.
Пока еще совсем-совсем маленький — на экране монитора как фасолинка. Но уже все правильно делал: успокаивал свою маму в мое отсутствие. А я к его рождению уже и дом построю, и яблоню посажу, и качели сделаю. Чтобы все, как обещал.
— Так это правда? Правда, что ли? Богдан!
Мама кричала мне вслед, а я уходил, грустно улыбаясь.
Конечно, мы помиримся рано или поздно.
После того как Витька продаст мою квартиру и умотает с Аллой в свой Руан, не прилетев даже на день, когда у отца случится инфаркт.
Но мне так будет даже спокойнее: утешать маму без наших вечных разборок.
А детей мы все же будем иногда привозить. Сначала Богдана, потом еще и Анечку, и Егора. Но маме с ними будет уже тяжело одной, поэтому всего на пару недель летом.
После папиной смерти мы перевезем ее в Москву, благо, в нашем доме будет достаточно места. И Дашину маму тоже. Они подружатся и примутся манкировать своими обязанностями бабушек, вместо вязания носков и потешек гуляя по театрам и концертам.
Мама завещает свой дом все-таки старшему сыну, и это к лучшему: Витька приедет туда жить, после того как Алла бросит его ради какого-то французского пенсионера.
Но сердце бабушки будет уже безнадежно отдано нашему младшенькому, Егору.
Внуков она тоже так и не научиться любить всех одинаково, но им будет хватать бесконечной маминой любви, так что они даже не заметят, что я тоже люблю дочь самую чуточку больше, чем парней.
Потому что она так похожа на свою мать: такая же светлая, искренняя и сильная.
Дашу я буду любить с каждым днем все сильнее.
И когда спустя десять лет она ехидно поинтересуется, нет ли у меня желания по привычке поменять жену на новую модель, я даже с трудом вспомню, что когда-то ее в моей жизни не было. Что были какие-то другие женщины…
Зачем? Что за глупость?
Когда встречаешь свою настоящую любовь, все остальные варианты просто перестают существовать. Все становится очень просто и понятно.
С первого взгляда.
Конец
