все так же жадно. Я прислонилась спиной к стене, потому что ноги нещадно дрожали…
– До встречи, – быстро произнес муж и бросился прочь так стремительно, словно боялся, что, оставшись, потеряет над собой контроль.
А я поняла, что именно этого от него и хотела.
Потери контроля. Со мной. Из-за меня…
Как раньше.
Глава 38
Несколько недель спустя
– Встать, суд идет!
Валера поднялся со своего места вместе со всеми, затем – так же покорно сел обратно на стул.
– Слушается дело…
Он старался быть собранным, сосредоточенным, несгибаемым. Таким, каким был всегда. Во всяком случае, до всей этой истории с Дашей и Мишей.
Просто он всю жизнь, с самого рождения, знал: у него есть только он сам. Только на себя он мог рассчитывать. И в этой гордости, этом вечном чувстве ответственности, постепенно выродившимся в опеку над близкими и желание помочь всем вокруг, тоже было что-то нездоровое. Пережиток детства – такого, какого не пожелал бы никому. Последствие одиночества и беспомощности – тех чувств, от которых хотел оградить других.
И прежде всего – своего сына. Ради него нужно было держаться, ради него бороться, ради него изолировать ото всех ту женщину, что его родила. Он не хотел называть ее матерью Миши даже в своих мыслях.
Да, он пытался делать все это. Но с каждым прожитым днем, с каждой ночью, проведенной без жены, чувствовал себя все слабее, все безразличнее ко всему, что его окружало. Ему не хватало ее до затмения рассудка, до желания завыть, почти до позорных, недопустимых для мужчины слез. И хотя он обещал ждать ее, постепенно все больше отчаивался, все чаще думал: а если она не вернется никогда?.. Если они не будут вместе, если не смогут вдвоем воспитывать долгожданного ребенка?..
Эти мысли, это одно лишь допущение подобного сценария, делало бессмысленной, казалось, всю его жизнь. Хотя он понимал, что нужен сейчас своему сыну, ничего не мог поделать с тем, что без жены совершенно не представлял этой чертовой жизни. Жизни, которая только после встречи с ней обрела краски и звуки, а без нее стала снова черно-белой.
Он писал ей каждый день, получая в ответ лишь короткие, сухие фразы. Но все равно, преодолевая себя, снова и снова находил, вытаскивал из темницы души слова, на которые обычно был скуп и неумел. Пытался успеть сказать все то, чего не говорил за всю их совместную жизнь – все казалось, что она понимает его и так, без лишних слов… И он просто жил. Просто делал все, чтобы ей было хорошо.
– Очнись, я скоро тебя вызову, – адвокат аккуратно ткнул его в правый бок, призывая сосредоточиться на процессе.
Он кивнул. Оба они пока не понимали, чего ждать со стороны Дарьи, но, по крайней мере, она совсем не мешала прошедшей ранее процедуре об установлении отцовства. Возможно, потому что понимала – это бесполезно, а может, преследовала какие-то иные цели. Как бы там ни было, но теперь он мог судиться с ней за то, чтобы лишить ее всех прав на Мишу.
Самого сына он оставил у друзей. Не хотел, чтобы тот даже краем уха слышал что-либо о своей биологической матери. Даже если Злата к ним не вернется… он не желал Мише никаких воспоминаний о той, что его бросила.
– Я вызываю Валерия Каменского, – огласил его имя адвокат, которого он нанял – Давид.
Валера спокойно и четко ответил на все вопросы, не подпуская в голос лишних эмоций, со стороны возможно выглядя даже почти что равнодушно…
Но то, что произошло дальше, когда он вернулся на свое место, заставило его обеспокоенно нахмуриться. Испугаться – мгновенно, безумно, до шума крови в ушах…
Сторона Даши вызвала в суд его мать. И их легенда была такова, что та всего лишь работала няней при очень занятой, но любящей матери Дарье…
– Успокойся, у нас еще есть надежные свидетели, в том числе и из числа соседей твоей матери, – шепнул ему Давид.
Валера в ответ покачал головой. Этого было мало. Насколько он успел заметить – дом, где его мамаша истязала Мишу, стоял довольно обособленно. Вряд ли кто-то был сильно в курсе того, что там происходило…
Он с нарастающей злобой наблюдал, как свидетели со стороны Даши – купленные, не иначе – заставляли постепенно сомневаться всех вокруг в этом деле, которое поначалу казалось совершенно очевидным…
Как же ему сейчас не хватало Златы! Еще острее, еще отчаяннее, чем прежде. Если бы она была здесь… ее свидетельство разом бы похоронило все это цирковое представление…
– Дело плохо, да? – спросил он адвоката.
– Не торопись, – коротко откликнулся тот, выглядя по-прежнему уверенным, возмутительно спокойным.
Но вскоре Валера понял, почему Давид чувствовал себя так…
– Я вызываю Злату Каменскую, – объявил его адвокат и Валера резко обернулся ко входу…
Она шла, глядя прямо перед собой. Гордо, с достоинством ступала, словно ее ждал сейчас не допрос, а собственная коронация, и казалась ему в этот момент еще прекраснее, еще недосягаемее, чем прежде… Даже не взглянув в его сторону ни разу, она оперативно заняла свидетельское место…
Сердце его молотом громыхало в груди, билось так, словно хотело выпрыгнуть наружу. И черно-белый мир вновь стал цветным. От одного ее присутствия здесь. От одного на нее взгляда…
Она одна умела осветить собой даже самый пасмурный день. Она одна давала ему силы тогда, когда, казалось, их уже просто неоткуда было взять…
И она пришла сюда, чтобы в очередной раз его спасти…
А это все-таки что-то да значило.
