и поднимается в горло, вызывая приступ панического удушья. Не очень-то помогают эти таблетки. Может стоит закинуть еще одну?
Встречаюсь взглядом с Вараном. У него такие страшные глаза. Навыкат! И какие-то дикие.
- Buona sera, Птичка! – в ядовитой и многообещающей улыбке расползается его пасть.
- Зубы спрячь, сломаю нахуй, - оскаливается Бьянко.
- Белый, спокойно, - тихо одергивает его Макар.
- Я получил от тебя послание, Беляев. В книге регистраций, - склоняет голову набок Руслан.
- Повторить? – дергает бровями Бьянко с вызовом.
- Чуть позже повторишь…
Варан отходит в сторону, переписывается по телефону.
- Добрый вечер, Васенька, - прищуривается с ледяной улыбкой Тамара.
- И Вам, Тамара Львовна - доброго. Не рады вы меня в роли зятя встречать? - также холодно улыбается в ответ Бьянко.
- Вот где нужно, ты не торопишься, а где не нужно - спешишь, Васенька.
- Просто нужды у нас с вами разные.
- Это факт...
Ревнуя, по-хозяйски, вжимаюсь спиной в Бьянко, с неприязнью глядя ей в глаза. Никакой он тебе не «Васенька»!
Он обнимает меня за плечи.
- Знающие люди утверждают, Тамара Львовна, что те, кто вступают в сговор с психами, являются их первыми жертвами.
- Не понимаю, о чем ты, - морщится она.
Мы заходим в палату, следом за врачом.
Я стараюсь понять то, что он говорит.
Дела плохо… На донора сердца большая очередь. И с анамнезом отца он через нее никогда не пробьется. Все время будут пропускать других - моложе и более здоровых.
Единственный шанс - это операция с какими-то имплантами и реабилитация в Израиле. Сумма там такая, что я даже не знаю - есть ли столько на счетах отца. Я вообще понятия не имею сколько там! И не разбираюсь в деньгах. У меня всегда была карта, я просто расплачивалась ей в магазинах и всё. Каждый месяц отец закидывал небольшую сумму. Но мне хватало.
- Переводите в бесплатное отделение, - вздыхает, поджимая губы Тамара. - Мы больше не будем оплачивать ваши услуги.
- По вашей просьбе , мы сняли его временно с седативов. Он должен прийти сегодня в себя. Кто желает может остаться и подождать.
- Я ни о чем таком не просила! - возмущается Тамара. – Только перевести его в другую палату.
- Просила я, - прижимаю к себе папку с документами. - Мы будем оплачивать реанимацию, - оглядываясь на Бьянко, он поддерживающе кивает мне. - Деньги есть.
Вынимает из кармана деньги.
- Он сможет подписать документы, когда выйдет из сна? – уточняет Бьянко.
- Ждите. Обещать невозможно. Он в тяжёлом состоянии.
Тамара, нервно постукивая пальцами, смотрит в окно.
- Бежала бы ты, Анна, в свою Италию... Не доводила бы до греха!
- Россия тоже - моя! - препираюсь с ней я. – Я – русская.
- Ах, всё - твоё! Какая жадная девочка. Не унесешь...
- Уходите отсюда!
- Это все ещё мой муж. Не смей мне указывать.
Время тянется...
- Анна Аркадьевна, подпишите документы, будьте любезны.
Я прохожу мимо Бьянко и Макара к ресепшену.
За ресепшеном - девушка, которая приглашала меня, у окна какой-то врач в белом халате и маске. Полная женщина.
Ставлю подписи на многочисленных бумагах.
Боковым зрением вижу, как врач приближается. Мне кажется что-то знакомое в ее образе. Открывает журнал, лежащий на стойке рядом.
Бьянко поглядывает на меня, крутя в руках пачку сигарет и говорит по телефону с юристом. Делает шаг ближе.
- У Вас пятно крови на штанах, - шепотом бросает мне эта женщина.
Я застываю в смущении.
Месячные?! Ещё же рано...
Бьянко ставит руку на стойку между мной и женщиной, поворачиваясь к ней спиной. Мне немного неловко, что он так невежлив…
Быстро ставлю последнюю подпись. Я быстренько бегу в палату отца. Там есть санузел.
- Аня? – догоняя меня, заглядывает следом Бьянко.
- Минуту! - залетаю в санузел, запирая за собой дверь перед носом у Бьянко.
Боже мой, такие вещи, наверное, будут смущать в любом возрасте.
Разворачиваюсь, неприятно удивляясь тому, что в санузле две двери. Одна из палаты отца, а другая из соседней. Он общий на две палаты!
И тот самый врач.
- Извините... - обескураженно застываю я.
- Извиняю, - делает шаг ближе.
Неожиданно я чувствую резкий толчок в бедро. Словно мне не сильно врезали по нему кулаком.
- Оу!
С возмущением перевожу взгляд ей в глаза, спрятанные за стеклами хамелеонами.
И узнаю ее!
Она не полная, она просто здоровая как бык! Эмма!
Халат, шапочка, маска и очки спрятали ее внешность.
Громко с возмущением вдыхаю воздух.
- Все приходится делать самому, - заходит в открытую дверь Варан.
Набираю полную грудь воздуха, пытаюсь закричать, но Эмма тут же закрывает ладонью мне рот.
Чувствую, как резко накатывает слабость. В глазах двоится.
Все кружится...
- Бьянко... - пытаюсь позвать я. Но язык огромный и не слушается.
В ушах шум, я не могу даже моргнуть. И снова безэмоционально смотрю какое-то скучное кино...
- Это что, блять, такое? - в ахуе смотрит мы на открытую настежь вторую дверь санузла. На плане этого нет!
- А у нас последние две палаты без ремонта остались. На днях разделять будут. А планы уже новые вывесили... - поджимает губы медсестра. - В остальных уже разделили санузлы. Родственники же сами вчера попросили, чтобы в эту палату перевели.
- Родственники попросили?..
- Вот тебе опыт на будущее - не верить планам зданий! - цедит Громов. - Опыт этот, сука, всегда большой кровью достается!
Ну как так?!
Макар звонит ментам.
Я срываюсь через эту открытую дверь набирая по дороге Геру. Сбивая кого-то ударом плеча, вылетаю на улицу через дверь приемного покоя.
Оглядываю стоянку больницы.
Ловлю взглядом у самого выезда знакомую фигуру Руслана. Торопясь, садится в тачку...
- Гера! - рявкаю я, указывая на машину.
Гера ближе. Но срываемся с места мы оба.
Руслан захлопывает дверь за мгновение как долетает Гера.
- Стоять! - вылетает он перед тачкой, ставя руки на капот.
- Вышел! - наставляю на Тура ствол через боковое стекло тачки.
Он спокойно поднимает руки, отрывая их от руля. Знает, паскуда, что стрелять я не могу. Даже мимо. Иначе менты меня притормозят для дачи объяснений.
Но мне и не надо стрелять.
Зажав ствол
