Они хотят этого!
Подношу палец к губам, показывая ей - "тихо".
- А откуда у вас её номер?
- Я, к сожалению, не могу знать. Сбор связей больного осуществляет младший персонал.
- Во сколько надо подъехать?
- Завтра к трем часам приедет адвокат и другие члены семьи.
- Мы приедем! - испуганно вскрикивает Аня.
Ловушка, скорее всего. Но ехать надо. Иначе вместо свадьбы у нас будут похороны. А я обещал ей попытаться...
- И где только вы их берете? – выписывая бумаги поглядывает на меня из-под очков врач.
- Работа такая… - пожимает плечами Макар.
Я вжимаюсь спиной в Бьянко, не очень-то желая общаться с этим мозгоправом. Но мне нужна справка о вменяемости, поэтому они уговорили меня на этот визит.
- Вот… - протягивает он через стол мне стандарт с маленькими таблетками. – Это хороший детский препарат для понижения тревожности. Таблетку под язык и рассасывать. Не более трех в сутки.
- Мне не нужно! – раскрываю я ладони.
- Милая… - скептически смотрит он на меня. – Даже мне «нужно».
Демонстративно достает из нагрудного кармана такой же стандарт и закидывает под язык одну таблетку.
- Ты думаешь, что я сочту тебя ненормальной, если ты захочешь принимать эти таблетки? Так это глупости. Я как раз в курсе, что нормальных нет, есть недообследованные. Так что смело бери.
- Бери… - подталкивает меня Бьянко.
Не очень-то он похож на канонического врача. Забираю таблетки, прячу их в карман брюк.
- Вот ваша справка, заверите в канцелярии.
- Палыч, а когда у Ани это все пройдет?
- ПА? Когда она проживет психотравмирующую ситуацию, из-за которой возникли атаки до конца.
- В смысле до конца? – недовольно хмурится Бьянко.
- Тревожность – это всегда открытый гештальт, то есть незаконченная картина. Начался какой-то треш, и он не получил логического завершения, понимаешь меня? И жертва не знает, что будет в конце, она не прожила развязку. Вот жертвы, отхватившие жесть до конца менее подвержены ПА. А те, кто был вовлечен, но до конца не дошел… Их подсознание постоянно пытается докрутить ситуацию до конца. И вот это вот проектирование жести, оно и вызывает ПА.
- Не… Давай какой-то другой способ, Палыч!
- Пусть приходит ко мне на психотерапию, мы виртуально докрутим. Станет легче.
- Мы подумаем…
- А этот Руслан Львович Тур, говорите, наш клиент?
- Долгое время был.
- Не, мужики, у нас бывших не бывает. Тем более с биполяркой. Она не излечима.
- Но официально диагноз у него снят.
- Это значит, он просто заплатил денежку за справку, которую выдали на основании ранее «неверно поставленного диагноза».
- Ясно… - вздыхает Бьянко. – Ну тем хуже для него.
- Были бы вы поаккуратнее. Социопаты с биполяркой архи-изобретательны и неплохие психологи…
- Спасибо, Палыч, - пожимают врачу по очереди руки мужчины. – Мы будем иметь в виду.
Поставив печать в канцелярии, Бьянко убирает справку в мой паспорт.
- Жаль, что печати о браке так быстро не поставить, - сетует он. – Но… Мы можем его пока имитировать. Дай-ка пальчик, малыш…
Он надевает мне колечко, не моргая глядя в глаза.
Краснея, опускаю взгляд.
Ты, Анна, вынудила мужчину, сделать тебе предложение!
Да!
Мне стыдно.
Но я не сожалею!
Возле больницы чувствую, как нарастает тревога. Вжимаюсь в Бьянко, ловя его взгляд.
- Ничего не бойся. Просто – ни на шаг от меня.
Киваю.
В машине остается Гера. Мы втроем идем внутрь. Кардиология на первом этаже.
- Маски наденьте, пожалуйста, и халаты, - отдает нам в руки мед сотрудник необходимое.
Мое сердце колотится от страха. Хотя за моей спиной два самых надёжных охранника, которых только можно придумать.
А в кармане у меня шокер. На всякий случай. И на воротничке булавка от Эли.
Я без нее не выхожу из дому. Хотя, я конечно же ей ничего открыть не смогу. Просто это как талисман.
Сдаваясь, закидываю одну таблетку от «Палыча» под язык.
Мужчины стаскивают маски на подбородки, переговариваясь. Тут почти весь персонал ходит так. Я иду по коридору в кроссовках, но сзади слышу стук каблуков.
- Аня!
Мы втроем оборачиваемся, Бьянко делает шаг, закрывая меня.
Инга...
Стрельнув в мужчин презрительным взглядом, кивает мне на ближайшую рекреацию.
- На минуту. Срочно.
- Здесь говори, - не двигается с места Бьянко.
- Это семейный вопрос, понял?!
- А мы теперь родственники, - складывает руки на груди. - Так что не стесняйся.
- Уйди! - психует она, лупя его по плечу клатчем, - устроился, умник! Нашел богатую жену?!
Но Бьянко как изваяние.
Высовываясь из-за него, ловит мой взгляд.
- Это я дала твой номер врачу! И пока не явились мама с Русланом, нам надо кое-что обсудить!
- Бьянко... - притрагиваюсь к его спине. – Пусть скажет.
- Вот здесь, - кивает он на окно в рекреации.
Мы отходим с Ингой на несколько метров. Они не сводят с нас глаз.
- Держи, - сует она мне в руки пачку с деньгами.
- Зачем? - удивлённо беру в руки.
- У тебя же наверняка нет! - фыркает она. - А они нужны. Да и у твоего альфонса - вряд ли.
- Он не альфонс, - хмурюсь я.
- Короче, мама откажется платить за отца. День поддержания работы его сердца и мозга стоит двадцать пять штук. Его переведут в бесплатное отделение, там нет свободных аппаратов. Он умрет...
- Почему мне... - смотрю я на деньги.
- Я сама не могу против них пойти, ты что не понимаешь?! - злится Инга. - Заплати за несколько дней. И найми юриста, который поможет использовать счета отца для лечения. Потому что наш семейный адвокат - друг мамы...
- Я поняла! - киваю я, прижимая к груди деньги. - Спасибо!
- И - тихо! Мы с тобой не говорили ни о чем, - словно отрезает, взмахивая рукой.
Прячу деньги в карман пиджака Бьянко.
Инга убегает.
- Чего ей надо?
- Деньги на отца... - шепчу я.
- А... Ну то есть не совсем конченная, да?
Мы поворачиваем за угол.
В дверях восьмой палаты Тамара и Руслан. Шипя друг на друга, тихо ругаются.
Но нам нужна шестая… Или мы перепутали?
Макар уточняет на ресепшене.
Сердцебиение моё нарастает
