ли не подрыгиваю на месте. Не хватает мне ни выдержки, ни собранности. Когда он рядом, во мне неизменно просыпается та шальная студентка, которая сходила с ума от одного взгляда. Я уж думала, она померла давно, скончалась в агонии и тяжких муках. Но нет. Живее всех живых, и отчаянно усиливает свои позиции.
Звонит телефон и Демид тут же отвечает:
— Ну что?
Я слышу мужской голос на том конце.
— Наблюдаем. Пока гладко.
— Держи в курсе.
— Демид, — шепчу, когда выруливаем с парковки, — за нами следят, да?
— Присматривают. Стеф с парнями. Если за тобой хвост, то они засекут.
— О, Боже, — вжимаюсь в спинку, — хвост…
— Не бойся. Перестраховываемся. Надо найти того, кто приходил.
— Может, Щеглов подослал?
— Может.
— Только откуда он знает про…сам знаешь, про что.
— Хороший вопрос, Ежик. Очень хороший. Стеф прорабатывает все варианты.
Мне не по себе. Мысли скачут как шальные. И я даже не сразу понимаю, что мы едем совсем не туда.
— Куда ты меня везешь?
— Я же сказал. К себе.
— Нам в другую сторону, — я до сих пор с зарытыми глазами могу найти путь до его квартиры. Помню каждую трещинку на фасаде и скрипучий голос консьержки. Слишком много острого, болезненного и интимного, чтобы забыть. Хотя я пыталась. Все эти годы пыталась, отчаянно выдавливая его из своей памяти. Не смогла. А теперь он сам не позволит этого сделать, — или это часть хитроумного плана?
— Никаких хитроумных планов.
Тут до меня доходит.
— Ты везешь меня домой? В свой настоящий дом?
— Да.
— О-о, — у меня нет слов.
Раньше я так мечтала увидеть этот самый дом. Заглянуть хоть одним глазком в окно, чтобы посмотреть, как он живет.
Теперь мечта сбылась, а мне жутко.
— Ты уверен…что я тебе там нужна?
— Уверен.
Зато я не уверена, что вытяну пребывание на его территории. Там, где каждый миллиметр пропитан его запахом, где каждая вещь хранит на себе его отпечаток.
— Мне много не надо. Ты мне выдели комнату где-нибудь подальше. Я постараюсь не мешаться у тебя под ногами.
— Как скажешь.
— И как только все это закончится, я сразу уйду. Чтобы не напрягать своим присутствием.
— Да, естественно. Как только, так сразу. Соберешься и пойдешь.
Почему мне кажется, что в его голосе, несмотря на серьезность момента, звучит насмешка.
Мы выезжаем загород. Пять минут по трассе и ответвление к коттеджному поселку. Общий забор, шлагбаум, КПП с бдительным охранником. Я только успеваю крутить головой, глядя как за окном проплывают дорогие дома. Один круче другого. С ухоженными передними дворами, лужайками, туями и прудиками.
Жизнь как в кино. И мне до сих пор не верится, что это происходит со мной.
Глава 19.3
— Чего сидим? — открывает дверь с моей стороны и делает широкий жест, приглашая выйти наружу.
— Я…это…торможу. Не обращай внимания.
Цепкий взгляд останавливается на моем лице. В нем, как всегда, ничего не прочитать. Да я уже и оставила попытки понять, что у Демида в голове. Там такой занавес из льда и бетона, что лучше не соваться. Ковырнешь немного и обломками завалит.
Помню. Пробовала. До сих пор больно.
— Идем уже, — кивает на дом.
Красивый такой! Я имею ввиду дом. Два этажа плюс мансарда. Отделан бежевым и серым кирпичом. Дорожка ухоженная, вдоль нее кусты с какими-то просто нереальными розовыми бутонами. Я не сильна в цветоводстве.
Демид с присущей ему жесткой галантностью, отнимает у меня спортивную сумку, которую я вытаскиваю с заднего сиденья.
— Я сама! — пытаюсь бастовать, но теряю мысль, когда вижу бело-рыжую псину, размером с теленка, которая несется к нам во весь опор.
Все. Я поняла его тонкую подлую задумку. Он специально привез меня, чтобы скормить этому чудовищу.
— Сэм! Стоять!
Куда там! Эта махина, как неслась огромными скачками, так и несется дальше. Смотрит на меня. Кажется, я в ее глазах отражаюсь, как большая сахарная косточка.
— Да чтоб тебя, — Демид загораживает меня собой, хватает собаку за массивный ошейник, пытаясь удержать, — дурень, лохматый!
По-моему, я собралась прилечь в глубоком обмороке. Прямо здесь, на ухоженном ровном газоне.
— Сидеть! — гремит Барханов, и пес наконец подчиняется. Садится, подрагивая и тонко поскуливая, при этом не отрывает от меня восторженного взгляда, — не бойся. Не тронет. Разве что обслюнявит.
— Что-то он тебе не очень подходит, — потихоньку выдыхаю.
— И кто мне, по-твоему, подходит?
— Какой-нибудь чопорный дог. Или доберман на крайний случай. А ты себе сенбернара завел.
— Вообще-то это московская сторожевая. И должен он была вырасти грозным охранником. Только времени не хватило, чтобы заняться его воспитанием.
— Повезло ему…что не хватило, — не могу не подколоть и аккуратно прикасаюсь к широкой, улыбающейся морде. Рука тут же облизана, чуть ли не до локтя.
— Ты ему понравилась, — Демид одобрительно кивает, — он, между прочим, далеко не всем так радуется. Например…
Затыкается, так и на сказав, какой там пример, но я примерно догадываюсь о ком речь. Моментально представляю Воблу. Как она вышагивает по этой дорожке, отбивая четкую дробь своими шикарными шпильками. Это место и она — идеально подходят друг для друга.
Ревность тут как тут. Закрываюсь. Насильно отгоняю ее от себя, напоминая, что прав на нее нет. Желания — тем более. Я бы многое отдала, чтобы ничего не чувствовать к этому мужчине, но сердце все равно замирает, когда смотрю, как он треплет псину по лохматой голове и улыбается. Его улыбка, как наркотик. Редкая, но крышу мигом срывает.
— Хоть кому-то я тут нравлюсь, — ворчу себе под нос и отворачиваюсь.
Мы идем к дверям, а Сэм все это время трется возле меня. То боком прислонится, едва не уронив, то башкой своей шишковатой под колени боднет от избытка чувств. Я только успеваю уворачиваться, но, как ни странно, его присутствие успокаивает и поднимает настроение. Мы с ним точно подружимся.
Внутри я совсем теряюсь, и топчусь возле порога, не зная куда деваться. Потому что в таких хоромах отродясь не была. В холле столько места, что можно три наших квартиры разместить. Потолки высокие, окна огромные, от пола до потолка. Лестница широкая
