Кира запомнила последнее бабушкино Рождество. Ангелина Константиновна истаяла к старости, сделалась прозрачной, как крылья у елочных ангелов. Когда она сидела в кресле у елки, Кире казалось, что она видит, как бабушкина душа перемещается в пространстве комнаты – между ангелами на ветках, между потемневшими бревенчатыми стенами.
И почему вдруг это вспомнилось ей сейчас, после папиных слов о жестокосердии? Непонятно.
Едва выйдя из отпуска, Кира улетела в командировку с министром энергетики. В Приморье происходил энергетический кризис, и министр пожелал, чтобы журналисты лично наблюдали за тем, как этот кризис будет преодолеваться.
Неделю она моталась по угольным разрезам под Владивостоком, в таких глухих местах, что и предположить не могла, чтобы такие существовали на карте, пила, согреваясь, водку с редакторами «Коммерсанта» и «Ведомостей» и изучала особенности функционирования шахт в условиях Дальнего Востока.
Все это было феерически интересно, мозг вскипал от новой информации, а главное, от живости этой информации, и все, что волновало и тревожило в обычной жизни, отошло на второй план.
В Москву Кира вернулась посвежевшая, обветренная и взбодренная, привезла целый бочонок красной икры для всей редакции и дальневосточные ягоды с восхитительным названием «клоповка» для своего заместителя Коли Кононенко, который вычитал где-то, что будто бы эта клоповка помогает от всех болезней.
Все это сильно отвлекло ее от мыслей о расставании с Длугачем. В конце концов, мало ли людей расстаются? Не все же до конца жизни осмысляют потом это событие. Тем более если они вместе работают и у них находится в связи с этим немало других событий, подлежащих осмыслению.
Поэтому когда секретарша Инга Алексеевна позвонила Кире с приглашением на совещание, она ощутила лишь что-то вроде легкого вздоха в сердце. Будто скользнуло оно, ее сердце, куда-то вниз, но не с высокой высоты скользнуло, а потому не очень-то и вздрогнуло.
Совещание было обычное, каким бывало оно каждую неделю. Кира пропустила два таких совещания из-за своего отпуска, а потом из-за командировки.
Длугач тоже выглядел обычно – раздавал задания, выслушивал отчеты и провоцировал споры. Все это он умел делать ненавязчиво, но всем этим руководил твердо, и в такой его манере тоже не было для Киры ничего нового.
Новым было лишь то, что она смотрит на него отвлеченным взглядом. Это было даже не просто ново, а неожиданно для нее.
Кира опасалась, что, встретившись с Длугачем после перемены в их отношениях, не сможет видеть в нем просто руководителя, своего начальника – какого-то отдельного от себя мужчину. И что тогда делать? Это беспокоило ее.
Но получилось все очень естественно и правильно: во главе длинного стола совещаний сидел перед нею именно отдельный от нее, никакого личного отношения к ней не имеющий мужчина. Он был немного жестковат в манере речи, немного холодноват в общении, но в общем все это было не чрезмерно.
– Благодарю всех, – сказал он наконец. – Идите работать. Кира, задержись, пожалуйста.
Все вышли из кабинета. Кира вопросительно посмотрела на Длугача.
«Как к нему теперь обращаться?» – вдруг подумала она.
Хотя что тут думать? Сам он обращается к ней как прежде, ну и ей нет причин вести себя с ним натянуто.
Она сидела на дальнем конце стола и ждала, что он ей скажет. Он смотрел непроницаемым взглядом и молчал.
– Я тебя слушаю, Витя, – не выдержала Кира.
Ей показалось, он и ожидал, чтобы она заговорила первой. Может быть, тоже не совсем понимал, как с ней теперь держаться.
– Я буду делать авиационный холдинг, – сказал Длугач. – Хочу объединить всю региональную авиацию.
– Абсолютно всю?
– Да.
– Это рискованно, – заметила Кира. – Слишком крупно. Ты уверен, что тебя не начнут душить, как только ты об этом объявишь?
По выражению его глаз она поняла, что правильно догадывается о сути его риска.
– Надеюсь, что не задушат, – ответил он. – Я кое-что для этого делаю. И мне надо, чтобы все мои шаги становились известны ровно в тот момент, когда я буду считать, что им пора становиться известными. Ни днем раньше или позже.
– Обозначь для меня эти шаги, – кивнула Кира. – По дням. По часам даже. И скажи, когда и какую я должна давать о них информацию.
В его взгляде мелькнула благодарность. Что ж, он всегда знал, что она понимает его с полуслова, и это не изменилось ни с его, ни с ее стороны, и не могло измениться, наверное.
– Хорошо, – сказал он, поднимаясь из-за стола. – Через неделю вернусь – все обсудим.
– Куда ты едешь? – спросила Кира.
Она постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучало излишнего интереса. Одно дело, если едет он куда-то по работе, другое – если отдыхать или путешествовать. С девушкой, может. В таком случае не ее дело этим интересоваться.
– В Арктику. На Северный полюс, – ответил Длугач.
– Куда?! – Кира чуть со стула не свалилась. – Зачем?
– Ну да, ты же бесцельных действий не признаешь. – Он улыбнулся той чуть заметной, не разгоняющей его сосредоточенности улыбкой, которую она так хорошо знала в нем. – Но это мое действие в общем целенаправленное. Хотя и приятное тоже.
Что может быть приятного в полете на Северный полюс, Кира не понимала. То есть это может быть интересным, конечно, но так и надо называть. И на чем туда лететь, кстати?
– Разве на Северный полюс самолеты летают? – спросила она.
– Самолеты всюду летают. Я на «АН-72» полечу.
– Это в связи с твоим холдингом? – сообразила Кира.
Длугач кивнул.
– Это же часть региональной авиации и есть, – объяснил он. – Полярная часть.
– Ты, может, и пилотировать эту полярную авиацию лично собираешься?
Летящий навстречу лес вспомнился ей при этих словах, и мертвая тишина в вертолетной кабине, и капли пота, выступающие у него на лбу, и его руки на штурвале… Она вздрогнула при этом воспоминании.
По взгляду Длугача Кира поняла, что он догадался, о чем она подумала. Странно – он был проще, чем она, прямее, грубее, но мысли ее он всегда читал легко, а она его мыслей не угадывала, если сам он того не хотел.
– Вряд ли мне дадут самолет в Арктике пилотировать, – сказал он. – Есть порядок – не положено.
В его голосе прозвучало такое явное сожаление, что Кира сейчас же усомнилась в том, что он смирится с этим порядком и будет делать лишь то, что положено.
Все это так обеспокоило ее, что отстраненность от него, к которой она уже привыкла, сделалась в ее сознании какой-то неполной. Она не успела понять, что это означает и как к этому относиться.
– Кира, – вдруг спросил Длугач, – у тебя няньки знакомой нету?
