— Я у тебя тут…, - дверь в ванную открывается. Живя одна я не думала, что мне нужен замок на двери. Оборачиваюсь — на меня смотрит слегка растерянный Костя. Мой вид навряд ли иной. Он что — то жует. — Ты воду давно выключила. Я думал, уже собралась. Блестишь, — констатирует, дескать, что тут скажешь еще.
Флакончик приподнимаю, взбалтываю у него на глазах.
— Он блестит и я вместе с ним. Если ты выйдешь, я быстрее закончу.
— Могу помочь, — собирается сделать шаг.
— В другой раз. Иди, соверши повторный набег на мой холодильник.
Слушается.
— У тебя там не густо. Как обычно.
Да, только зелени много всевозможной, словно козлов приманиваю. Вполне, кстати, удачно.
Во время ужина, позднего, он на меня пялится. Не то что бы откровенно, скорее заинтересованно.
— Ну, что ещё? Подавишься еще ненароком, — тянусь к бокалу холодного ананасово — базиликового чая.
— Мне интересно, — слегка вперед наклоняется, тянет голову вверх, взгляд опущен вниз — заглядывает. — Там ты тоже блестишь? — стреляет глазами на мою грудь.
— А мне вот интересно, тебя во всех ресторанах города знают?
Не сказать, что мы часто куда — то ходим с ним, но каждый раз девочки хостес, обращаются дают понять, что они его помнят, две даже по имени отчеству обращались.
— Жанна не любила готовить. Дома мы трапезы редко осуществляли.
— И когда в смене, с коллегами, тоже нет — нет да и заглядываете.
— Не без этого. Всё та ты знаешь.
— Да вас вечно ждать приходится. Опера подъедут, а господ всё нет.
Всем своим видом показывает мне свое недовольство, дескать, я не права.
— Скучаю по тому времени немного. Работы было много, но он была разная. Как твой день сегодня прошел?
День как день. Разве что молодежь отличилась. Днем в больнице была городской, туда доставили несколько потерпевших с неживыми ранениями. Дело привычное, осмотр, заключение. Все по плану. Уже на выходе меня поймал знакомый хирург. У них в травме лежит пара подростков. Доставили с порезами рук, в процессе начали гнить. Всё вычистили. На следующий день — опять. Ладони в полтора раза в размерах увеличены, разнесло знатно. Кожа багрово — синяя. Им больно — не дают прикоснуться. На вид язву трофическую напоминает. И так по кругу. Несколько дней.
Делюсь с Костей информацией.
— Приятного аппетита, Константин Павлович, — слегка морщится.
— Ты сам спросил, — буркаю себе под нос.
— Имел неосторожность. Смотрю на тебя когда — забываю что ты ходячая шкатулка Пандоры. Да вообще всё забываю, — легкий взмах кистью руки делает. — Так что там малолетки творили?
— Активно друг друга зализывали.
— Чего, блд? — давится воздухом. Тут же тянется к чашке кофе. — Нахрена?
— Ну они… Как бы тебе поточнее сказать. Обряд совершили. Руки порезали, кровью обменялись в знак вечной любви, — с каждым моим словом его вид становится всё более скептический. Знаю — знаю. Мы с тобой старенькие, нам не понять тех светлых чувств. — Не знаю я, может им крови маловато показалось, кровь со слюной решили смешать, — перекрещиваю ладони и развожу. — В итоге пошло заражение. Так часто бывает. Лучше бы, блин, помочились на ранки.
— Надеюсь, ты им так не сказала, — ловит нотку веселья.
— Нет, но была близка. Подарила им зубные щетки и полоскалки для полости рта.
— Капец, ты жестокая, — откидывается на спинку диванчика и хохочет. — Ты пробы брала?
— Нет, — отрицательно головой покачиваю, отчего мой высоко собранный хвост, касаясь открытых плеч, по ним мурашки разгоняет мгновенно. Костя улавливает, глаза немного сужаются. — У нас когда то давно уголовка была. То — ли шаман, то — ли колдун, своей слюной лечил несознательных граждан. Там полный трэш происходил. Одному мужчине ногу отрезали, руку всю исполосовали. Во рту же куча микробов, в кишечнике меньше. А самое главное они адаптированы, устойчивы даже к современным препаратам. Эта вся начесть ускоряет гнойный процесс, ткани воспаляются, сепсис может развиться, именно как в случае с этим мужчиной. Я его когда в первый раз видела, несколько часов менингизм продолжался, это судороги схожие с теми, что при менингите происходят у человека. Я с тех пор всех этих, — бубен изображаю, прикасаясь одной ладонью к другой. — Боюсь чутко. Они так мозг промывают, что потом неделями кровь промывать приходится. Вылечил дяденька ранку незаживающую, называется, — не могу понять реакцию его на мой монолог. Выглядит очень задумчивым. — Я без подробностей постаралась, — пожимаю плечами. — Ты сам сказал продолжать.
— Тебе это всё нравится, Алён? Есть желание окунаться во всё это каждый день?
— Да, — отвечаю мгновенно. — Я сама выбрала. Меня никто не заставлял. И не держит никто. Я добровольно.
Далее идет всё спокойнее. Уговариваю его сходить в кино на днях, посмотреть прямую трансляцию из Венской оперы. Идея кому — то в голову пришла, конечно, потрясающая. Жаль, подруги мои со мной не согласны. Натка и вовсе специально постарается уснуть, если её потащить.
— Только ради тебя. С этим всем меня только пятерка по музыке в начальной школе связывает. Я только перед сеансом пива выпью, и сразу пойдем, — он, шутя, соглашается.
Ответить не успеваю, потому что в сумочке, лежащей рядом со мной, начинает звонить телефон. Не отрываю взгляда от Кости, достаю телефон и вызов принимаю на автопилоте.
Опасно, Алёна Богдановна, так можно разбиться, что собственно я и делаю.
Внутри всё холодеет, арктически промерзает, когда слышу в трубке дрожащий голос жены Артёма, говорит нечетко от плача, но суть я всё же могу уловить.
Вот уж не думала, что первый наш с ней разговор в жизни состоится по такому поводу.
Глава 58
— Алён, давай я с тобой пойду? — Костя касается моей руки своею. Она у него теплая, вау — вау ощущения. — Сегодня ты не сияешь, — произносит задумчиво. Плавно приходясь взглядом вверх, от ладони до самого лица.
Говорит со мной мягко, как с маленькой.
— Сама. Это и так сюр полнейший. Куда ещё усугублять. Только драки мне не хватало, — шучу, но выходит дёргано. — Ладно, быстрее начну, быстрее закончу.
Обхватываю ручку дверную и медлю пару секунд. Костя припарковался у самого входа в кафе, несколько десятков метров, а чувство такое, что придется кросс пробежать.
— Скоро вернусь, — тяну на себя замочек и толкаю дверь, выпрыгиваю.
На мне темные, обтягивающие, плотные брюки, светлый джемпер, крупной вязки, но дрожь пробивает до самых костей. Убеждаю себя, что ничего страшного, десять минут потерпеть. Продержаться смогу, откат посттравматический не случится. Ситуация, конечно, до боли смешная и… стремная.
Захожу внутрь. Артём уже ждёт. Молча усаживаюсь на противоположный от него диван.
— Заведение выбрала людное. Рода с собой притащила. Зачем? Явно не по душам пообщаться решила.
Всё так и есть. Сама пригласила Артёма на встречу. Надо бы снять очки, интересно капли глазные сработали? Всё просчитано, вчера на обратном пути, после ужина, попросила Костю в аптеку заехать. Готовилась.
— Поговорить надо. Привет, — манжеты поправляю, руки занять.
Артём кивает.
— Я завтрак тебе заказал, — глазами на стол указывает, куполом что — то накрыто, вкусы мои он знает, но аппетита нет точно, даже проверять желания нет. Касаюсь пальцами чашки с кофе, обжигает. — Что ты сказать мне хотела? Благословения для Вас с Костенькой попросить? — усмехается, вверх поднимая один уголок губ, глаза остаются серьезными.
Руки словно судорогой передергивает, тут же прячу их под стол. Сжимаю ладони. Внутри зарождается паника.
Ловлю его взгляд.
— Твоя жена ждёт ребенка. Естественно, от тебя. Поздравляю, — подбираю слова безопасные для себя самой. В сердце, словно острую заточку всадили, если выдернуть — кровищи будет фонтан. Молюсь, чтобы внешне на мне не сказалось. Артём бледнеет, взгляд стеклянным становится. — Ну, ты чего?! Событие потрясающее, — получается весело.
— И говоришь мне об этом ты. В чем подвох? — потерянный Шумов это что — то.
