Смотрим друг на друга. Думаем об одном, уверена. Он тогда тоже переживал. Но сил с ним общаться, десять лет назад, я в себе не зашла. От звука его голоса переживала травмирующее событие снова и снова, как наяву.
— Она тебя боится, Артём.
— С чего бы?
— Ты себя в бухим и злым видел? Взгляд бешенно — иступленный. Тебя мужики здоровенные и те боятся, а она девочка хрупкая. Контролировать себя ты не можешь, удар как кувалдой, с посылом в вечность.
У него есть проблемы, раньше они были контролируемые. Не чаще раза — двух в год залеты случались. Когда они с друзьями встречались, и до чертей в глазах напивались. В этот момент главное всех разогнать, или его самого увести подальше от всех. Не дай бог почувствовать ему чью — то агрессию, сдержать его не получится. Однажды они так сидели, пока я была у родителей, его друг сказал обо мне что — то не то, лежал потом долго в больнице.
Компания у него, правда, не подходящая. Сборище отморозков. Один из друзей на пару со своей женой любители экшена, им в удовольствие, если посиделки дракой заканчиваются, они и дома вдвоем так развлекаются. В трезвом состоянии Артём это не любит. Но пьяными людьми правят эмоции, и чем острее, тем сильнее отдача.
— Пздц, как не вовремя, — проводит ладонью по лицу сверху вниз, обхватывает ею подбородок и губы.
Меня истерический смех пробивает.
— Ты на ней женился, спал, а теперь не вовремя? Ты серьезно? Я тебя не узнаю, честное слово. Куда твоя ответственность делась? Ты же ей по ушам катался, даже не спорь, — вижу, что он рот открыть пытается. Решил возразить. — Я твои «люблю — не могу, изменюсь, вот увидишь» получше других знаю. Маме своей расскажешь, что так вышло случайно. В уши ты заливаешь отлично. Артём, просто насквозь, — рукой в воздухе провожу от его макушки вниз, головой качаю. — Тебе почти сорок. Пора взрослеть, это шанс прекрасный. Стимул, блд, охуенный. Она тебя любит. Думаешь, всем так везет? Возможности стать счастливым не бесконечны. У тебя как минимум третий раз. Перестань уже быть эгоистом и только о себе думать.
— Я ещё месяц назад в квартиру перебрался. Мы с ней детей не планировали.
— Секс незащищенный предполагает их появление. У нормальных людей. Или хочешь сказать, у тебя изменилось что — то в жизни?
Он молчит, а я и без того знаю, что не изменилось. Он во всем и всегда поступает так, как надо ему. Власть только усугубляет чувство вседозволенности, и девочки безотказные тоже.
— Алён, — замолкает. С минуту сидим в тишине. Она давит, а я и так внутри полыхаю. — Содержать и её и ребенка проблемы мне не составит. Давай мы попробуем снова. Пожалуйста. Не выходит о тебе не думать. Никак, — разводит руками.
Щеку рукой подпираю и смотрю на него. Вроде такой же, виски только поседели, но сострижены коротко, почти незаметно, а чувство у меня вызывает иное. Вернее не вызывает почти ничего. Есть только воспоминания.
— Со мной тоже уже не получится. Ты ведь понимаешь это сам. Вспомни, пожалуйста, когда у нас было легко и хорошо? Я напомню — на новогодние праздники, в Суздале. Даже не этот год, прошлый встречали. Скоро два года будет. Всё время после мы постоянно ругаемся. Ты хочешь быть счастливым, но сам себе не даешь. Не появится, Артём, человек, который тебя счастливым сделает по щелчку пальцев. Родной, это труд! Где — то сдержаться, где — то отвлечься, заботу проявить. Ты же можешь, я знаю. Компашка ваша дебильная, ничем хорошим эта дружба для тебя не закончится. Столько лет труда готов спустить в унитаз? Им все равно, а тебе нужно следить за своей репутацией.
— Тебе не всё равно? — прищуривается, голос его звучит вызывающе.
— Мне, твоей бывшей любовнице, звонит твоя жена, ночью, в слезах, рассказывает, что беременна от тебя, просит тебе сообщить. Ты, блд, хотя бы понимаешь всю патовость ситуации? Это же ужас! Мы с ней вообще не должны были. Очнись уже, Шумов! Ты не только ей и себе жизнь портишь, тут теперь ещё одна жизнь замешана. Жизнь маленького человека, который не виноват, что его отец в себе разобраться не может! — говорю тихо, но на пределе эмоций, сердце разорваться готово.
Ну же, Артём, ты же понимаешь, как мне важно, чтобы ты услышал меня.
— Никто, никто, Артем, тебе не поможет стать счастливым. Только ты сам. Отправная точка дана. Надо действовать, — смотрю на часы, пора на работу. — Не ругай её только за то, что мне позвонила, да и вообще не ругай. Я проверю. И пока в себя не придешь, не звони ей, а то знаю тебя.
Она ещё хотела ему рассказать, что наврала ему о том, что принимает таблетки. Но я её уговорила об этом молчать. Люди нетерпимы к своим же грехам.
Смотрю в окно. Костя рядом. Вышел из машины и ждет.
— Я от тебя ребенка хотел, Ляль.
— Видимо неточно посыл для вселенной сформировал, — шепчу.
Словно сотни бутылок шампанского разом в голове открывают. Слова Артёма канонадой по моему сознанию проходятся. Катализатор всё же срабатывает. Привет, преисподняя, я снова с тобой.
Он, возможно, что — то ещё говорит, но не слышу уже. Прощаюсь и ухожу. В глазах уже потемнело.
Воспроизвожу в памяти моменты из своего первого вскрытия. Надо отвлечься. Выходит хреново.
— Поговори со мной, — оказывается, что я уже у Кости в машине, пристегивает меня аккуратно. — Ты бледная. Держи, — вкладывает мне в руку стакан с кофе, на колени кладет шоколадку. — Давай поиграем?
Начинается. Обычно, когда он хочет отвлечься после работы или общения с Жанной, просит рассказать ему что — нибудь. Или мы с ним играем в вопрос ответ. За время общения я узнала столько всего, от любимого цвета до предпочитаемого вкуса пасты зубной, сейчас же пытается меня так отвлечь.
— Ну же, малышка давай, — начинает вопросами засыпать.
Обычно мы их по очереди придумываем, сейчас же только он задает, я отвечаю, сам отвечает и новый озвучивает. Без остановки и времени на подумать, несколько секунд нет ответа и коленку мою сжимать начинает.
После очередного прикосновения глаза открываю и понимаю, мы рядом с подъездом моим.
— Мне на работу, — поворачиваюсь и смотрю на него.
— Сегодня у тебя выходной, точнее больничный, — беззаботно паркуется.
— Я не хожу на больничный.
— Пора начинать. Не спорь, я уже позвонил. Фильм посмотрим, поспишь. Ты правда бледнющая, — открывает обертку, отламывает кусочек шоколадки и ко рту мне подносит, приторможенная я, послушно рот открываю.
Выходим с ним на свежий воздух. Стараюсь не думать, но то и дело проваливаюсь в прошлое.
— Ты руки не мыл, — меня озаряет.
— А я ждал, когда ты опомнишься, — смеется надо мной.
Фильмы я, естественно, не смотрю никакие. Костя уходить отказывается, разваливается у меня на кухне.
— Не даешь мне пострадать вдоволь, — кричу ему из гардеробной. Зашла за полотенцем, хоть в душе от него закрыться на полчасика.
— Вообще — то мне неприятны твои переживания по поводу бывшего. Но так и быть, один раз я потерплю. Жена его отожгла, конечно, — придерживает дверь в ванную комнату, не давая мне закрыть. Вот же любитель последнее слово за собою оставить.
— Кто бы за жену говорил, — строю гримасу кислую. — Лея в сравнении ангел, — убираю его руку и закрываю, в надежде, что он не зайдет.
Надо замок установить, напоминаю себе. Левый мужик по дому ходит.
Настраиваю воду погорячее, буквально варюсь, но внутри очень, просто дико холодно. Ничем я не лучше Артёма. Сама себе не даю быть счастливой. Зациклилась, понимаю это, но сделать ничего не могу. Если до этого я могла контролировать себя в желании матерью стать, то сейчас оно меня изнутри раздирает. Долго стою, пытаясь собраться, всё больше и больше ругая себя.
— Алёна, пять минут и я вхожу, — раздается из — за двери. — Отсчет пошел, — реально начинает обратный отсчет от трехсот.
Толком даже не вытерев волосы, закутываюсь в огромный халат и выхожу.
— Доволен? — странные чувства, противоречивые. Послать его хочется из — за навязчивости и благодарность испытываю за то, что не бросил одну.
