— Хорошо спал? — спросили они его, поглядывая то на меня, то на него. Улыбки не сходили с их лиц.
— Да, неплохо, — ответил Эшли, даже и не думая улыбаться.
— Уж, наверное, лучше, чем в прошлом году! — добавил доктор Шутер, улыбаясь мне.
— Я тоже так думаю, — ответил с улыбкой мой несостоявшийся любовник.
— Тогда до следующего года, друг! Кто знает, может, в следующем году будет еще лучше?
— Надеюсь на это, Эрнест! Буду с нетерпением ждать! — подытожил Эшли.
Все трое засмеялись, а потом эти двое сумасшедших ушли, помахав нам на прощание.
— Что же было на этой конференции? Вы так воодушевляетесь, когда вспоминаете о ней! — отметила я, направляясь к столику.
— Ну… ты же знаешь, как это бывает, — ответил Эшли, загадочно улыбаясь.
— Нет, не имею представления. — Но он меня не слушал.
Глядя на круассаны, я решила, что не буду есть.
Пила только апельсиновый сок, надеясь, что Эшли не заметит, что я не притронулась к еде.
— Больше не будешь? — спросил он меня, отрываясь от своей тарелки с ветчиной, салями, сыром, хлебом, фруктами и пирогом.
— Нет, спасибо.
Проведя на ногах больше часа, я чувствовала, что хочу прилечь и уснуть. У меня было ужасное ощущение в животе, и когда я пошла в туалет под предлогом поправить макияж, полстакана сока вышло наружу. Теперь мне уже было не до шуток. Может, это действительно какая-то инфекция? Только бы не чума! Какие там симптомы? Приеду домой, посмотрю…
— Ты уверена, что сможешь осилить прогулку? — спросил меня Эшли, хмурясь, когда мы встретились в вестибюле отеля. — Ты бледная какая-то.
— Свежий воздух пойдет мне на пользу, — ответила я, впрочем, довольно неуверенно.
На самом деле погода добила меня. На улице дул сильный ветер, и мне пришлось опереться на руку Эшли, как только мы вышли из отеля. Меня пошатывало. Но он, похоже, ничего не замечал.
— Вам не нужна помощь? Может, вызвать такси? Или «скорую»?
Я оглянулась, подумав, что это кто-то со стойки портье, но узнала лицо акушера Оливера, которого я встретила в аэропорту.
— Здравствуйте! — улыбнулась я.
— Как себя чувствуете? Вы выглядите бледнее, чем вчера!
— Ты знаешь его? — шепнул мне Эшли хмурясь.
— Да, мы вместе летели, он помог мне, когда мне стало нехорошо…
До меня вдруг дошло, что Оливер был совершенно прав: чувствовала я себя отвратительно.
— Оливер Фэнтон, — представился он, протягивая руку Эшли. — Рад познакомиться.
— Эшли Коннор, — ответил он, оглядывая его сверху донизу без особого энтузиазма. — На конференцию приехали?
— Нет, в поисках работы. Я…
— Тогда удачи, — отрезал он и повернулся, чтобы уйти.
— Спасибо, Оливер, — ответила я. — Желаю удачи.
— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
— Да, все нормально, на свежем воздухе…
— Рози, пошли, если ты хочешь успеть посмотреть город, — позвал меня Эшли. Чтобы Оливер не слышал, он шепнул мне: — Ты каждого врача клеишь, который начинает флиртовать с тобой?
— Ничего подобного. Ни он, ни я и не собирались флиртовать. Он помог мне тогда, когда тебя рядом не было!
Некоторое время мы шли молча. Я была настолько зла на Эшли, что, конечно, убрала бы свою руку, если бы чувствовала себя лучше.
— Извини, — наконец произнес он. — Пойдем, давай не будем портить выходные глупыми ссорами.
А, понятно! Я во всем виновата, да? Удивительно, все мужчины одинаковые! Но мне нужна была его помощь: показать Париж, переводить для меня, поддержать, чтобы я не упала от головокружения и тошноты. Мне становилось все хуже и хуже.
Я попыталась сконцентрировать внимание на том, что было вокруг меня. Вот он какой — Париж! Я старалась запечатлеть его в памяти. Площадь Согласия, Елисейские поля, знаменитая Триумфальная арка! Я старалась удержаться на ногах, стоять прямо, идти, опираясь на руку Эшли, слушать внимательно о том, что он рассказывал мне.
— Не хочешь пофотографировать? — спросил он меня вдруг, футляр болтался у меня на плече.
— Через минуту, — ответила я, глубоко вздыхая. — Может, на обратной дороге.
— Можно и сейчас, — настаивал он, выпуская мою руку, чтобы я достала аппарат. — Потому что сейчас ты увидишь Эйфелеву башню.
Но я так и не увидела ее. Как только он перестал держать меня за руку, я покачнулась и упала на тротуар. Я вообще ничего не помню до того момента, как очнулась на кушетке в палате «Ист-Дина».
Солнце светило в окно. Глаза щипало от ярких лучей. Я заморгала и, пытаясь достать руку из-под одеяла, обнаружила, к своему удивлению, что лежу под капельницей.
— Что это? — спросила я вслух. Голос показался мне каким-то чужим, хриплым.
— Это просто физиологический раствор, — ответил кто-то. — В другую вену вводим антибиотик. Еще один антибиотик.
Еще один? Какой именно? И зачем он? Я перевернулась, пытаясь увидеть, с кем я разговариваю. Медсестра улыбнулась мне.
— Вы выглядите лучше, чем вчера ночью.
— Вчера? — Я облизала пересохшие губы, сглотнула и попыталась снова заговорить: — Вчера ночью? Я не помню. Какой сегодня день?
— Воскресенье. Хотите воды? Или чаю?
— Да, пожалуйста. Чаю. — Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что произошло. Мы были с Эшли в Париже, мне стало плохо…
—Да. Вас привезли вчера вечером на «скорой». Мистер Коннор вас лично доставил! — добавила она, как- то странно посмотрев на меня.
— Ничего не помню. Как летела на самолете…
Я то приходила в сознание, то снова проваливалась в полусон… Моя голова на груди у Эшли. Все путешествие в Париж и полет обратно были как в тумане.
— Вот дерьмо! — прошептала я, отворачиваясь, чтобы медсестра не увидела моих слез жалости к самой себе.
— Вы хотите видеть мужа? — спросила она, поднося мне чай и кувшин с водой.
— Моего мужа? — Я уставилась на нее в смятении. Она, должно быть, что-то перепутала.
— Да, он ждет в коридоре. Заходил к вам, пока вы спали.
— Как он узнал?.. — начала было я, но она щупала мне пульс и поправляла капельницу, поэтому не услышала моих слов.
— Я позову его, — сказала она улыбаясь.
— Хорошо, — прошептала я.
Она пошла к выходу.
— Подождите! — позвала я ее. — Что все-таки со мной случилось?
— Разве вам никто не объяснил? Дело было в антибиотике, который вы принимали. Этот препарат вызвал аллергическую реакцию. Как следствие сыпь на коже — вы, должно быть, заметили ее. Но теперь все будет в порядке. Вам категорически противопоказан пенициллин в любом виде. Запомните это, а то может повториться все, что случилось с вами в Париже!
