Вот черт! У меня никогда ни на что не было аллергии.
— Но я же и раньше принимала это лекарство! — запротестовала я.
— Может, не именно такой наполнитель, тем более что доза была слишком велика, — объяснила она, просматривая мою карту. — Кто вам их прописал? Ваш терапевт?
— Нет. Это был… — Я вовремя остановилась. Не хватало, чтобы у Пи-
Джея снова из-за меня были неприятности. — Не помню, кто именно, — добавила я.
Медсестра странно на меня посмотрела, закрыла карту, пожимая плечами.
— Мы назначили вам эриотромицин. Скоро вам станет лучше. Откуда у вас порез на руке?
— На кухне ножом обрезалась. Бытовая травма.
— Нужно было его зашить. Почему ваш лечащий врач или кто там…
— Сама виновата, — прервала я ее. — Думала, это ерунда.
Она улыбнулась мне:
— Посмотрите на себя!
— Я знаю, глупо вышло! Работники клиники — самые худшие пациенты в мире.
Барри зашел ко мне с цветами. Вид у него был крайне обеспокоенный.
— Бог ты мой! — произнесла я шутливо. — У нас что, сегодня годовщина?
— Ты нас очень напугала. Дети волнуются.
«Но не ты. Дети — верю!»
— Как ты узнал, что я здесь? — спросила я, уставившись в пол. Я ждала, что сейчас он мне скажет, что наш брак распался из-за Эшли, разумеется. «Как я узнал? Да мне позвонил твой любовничек, с которым ты провела выходные. Поделил- с я со мной своими впечатлениями о ваших ночах вместе, восторгался твоим бельем».
— Мне позвонили из больницы в Париже.
— Из больницы? — повторила я, крайне удивленная его ответом.
— Да, Рози! Из больницы, куда тебя отвезли после того, как ты упала в обморок на улице. Неужели ты ничего не помнишь?
— Немного из того, что ты мне сейчас рассказал, — призналась я.
— Вообще-то хотели оставить тебя там, но врач, англичанин, который отвез тебя в больницу, убедил их, что тебе будет лучше дома. И тебе разрешили лететь вместе с друзьями. Он же организовал трансфер из больницы прямо в аэропорт.
— Врач-англичанин? — переспросила я, гадая, что мог рассказать ему Эшли.
— Ну, по крайней мере он говорил по-английски. У него немного странный акцент. Австралийский, насколько я понял. По-моему, очень милый молодой человек, Оливер Фэнтон. Тебе крупно повезло, что он оказался рядом. Кто знает, что бы было, если бы ты была там одна со своими подружками, которые и языка-то толком не знают!
Барри еще долго разглагольствовал о том, что было крайне опрометчиво ехать в чужую страну, не зная языка, да еще и взяв таких же легкомысленных подружек. Конечно, он упрекнул меня, что я поехала без него, уж он бы мне помог… Я перестала его слушать, как только он сравнил себя с добрым самаритянином. Ну надо же — не Эшли Коннор, к ногам которого я упала в обмороке, а австралиец Оливер, акушер, на плече которого я спала в самолете, позаботился обо мне! Оливер, который мне так помог в аэропорту, переживал, который совершенно случайно оказался рядом, когда я грохнулась в обморок на улице, взял на себя инициативу и отвез меня в больницу.
— Как же он нашел твой телефон? — Это все, что я смогла вымолвить.
— В твоей сумочке. Он извинялся зато, что ему пришлось покопаться там, но ты была без сознания, следовательно, он не мог тебя спросить. В общем, тебе очень повезло, что он был поблизости.
Да уж, почти незнакомый мне безработный акушер смог оказать более квалифицированную помощь и поддержку, нежели без пяти минут мой любовник доктор Эшли Коннор.
— Удивлена, что ты пришел, — сказала я мужу, когда он наконец закончил свою тираду по поводу моей неосторожности на улицах Парижа. — Учитывая обстоятельства, — добавила я.
Мои слова задели его.
— У нас могут быть проблемы, Рози, но мы же цивилизованные люди, не так ли? Я не законченный негодяй, хотя, может, ты таковым меня и считаешь. Я просто не мог не прийти к своей жене, зная, что та лежит под капельницей.
— Спасибо, что пришел. Извини, я вовсе так не думаю, не хотела тебя обидеть. Если бы это было так, мы бы давно расстались!
— Так что же, мы вот так и разойдемся?
— Я думаю, ты был прав: нам надо все обсудить. Это пока все, что я могу тебе сказать.
Он молча кивнул и указал на цветы, лежавшие у меня в ногах.
— Отдай их медсестре, пусть поставит в воду, — попросила я. — Пока ты не оборвал все лепестки.
Если человек напоминает о каких-то вещах слишком навязчиво, они перестают иметь какое-либо значение.
Я задремала, как только Барри ушел. На какое-то мгновение провалилась куда-то, мне снился Париж, потом вдруг я проснулась, села на кровати, соображая, где я и что происходит, потом опять заснула… И вот я снова в аэропорту, с чемоданом, полным красивого нижнего белья. Когда очнулась днем, то чувствовала себя еще более усталой, чем до этого, долго лежала, пока предметы не перестали плыть у меня перед глазами. Я четко различила белое одеяло, бледно-желтые занавески, деревянную ручку двери, воду и салфетки на столе, корзину для мусора…
Я подскочила и дотянулась до сумки, нащупала что- то красное и липкое. Открыла сумочку и улыбнулась, увидев два сладких жареных пончика.
— Не могли бы вы мне сделать одолжение? — попросила я медсестру. — Когда у вас будет минуточка, можете передать мистеру Джайману из ортопедического отделения «спасибо»?
— Наконец-то ты проснулась! — сказал мне Пи-Джей, бесцеремонно плюхаясь на мою постель. — Я захожу к тебе не в первый раз, будил тебя, будил, а ты все спала и не обращала на меня никакого внимания, как обычно! Ты похрапывала и шептала что-то про трусики-танга. Надо быть осторожной, Рози, соображать, с кем спать, а с кем нет. Тем более что после этих встреч снятся кошмары.
— Спасибо, что предупредил, — улыбнулась я. — И спасибо за то, что оставил мне вот это, — кивнула я на пончики. — Не хочешь перекусить со мной?
— С удовольствием. Тебе можно есть или врачи запретили? Слышал, что вроде бы доктора собираются зашить тебе ранку на руке?
— Никто мне ничего не говорил. Ко мне даже доктор не заходил. Разумеется, не считая тебя. — Я откусила кусочек пончика и отдала ему пакет. — Умираю с голода. Не помню, когда последний раз ела по-человечески. А то, что мне удалось съесть, потом выходило наружу.
— Наслышан. — Он ел свой пончик и смотрел на меня. — Прости, Рози, понятия не имел, что…
— Не глупи, ты здесь ни при чем!
— Ты единственная, кто так думает!
— Что? Кто тебе это сказал? — Я замолчала, положила пирожок на кровать и вздохнула. — Это Эшли?
— Кто же еще? Я получил нагоняй сразу же, как только он прилетел домой. Похоже, Эшли собирается донести на меня.
— Донести на тебя? — Я села на кровати и уставилась на Пи-Джея. — С какой радости?
