меньше моего, а я эгоистично тянула одеяло на себя.
– Не надо, Есь. Все хорошо. Я же обещал, – словно услышал мои мысли, погладил мою ладонь. Я кивнула, попытавшись успокоиться. Но слезы лились безостановочно.
– Послушай меня внимательно, – он сжал мои пальцы немного сильнее. Я испуганно посмотрела на него.
– На твое имя в банке открыт счет с приличной суммой. Я перевел ее незадолго до случившегося. Этого хватит. Собирай детей и улетай. Как можно скорее…
Мне стало не по себе от его слов.
– Гера, что ты такое говоришь? Калугина же нет. Все позади.
– Остались еще враги. Сейчас мы слабы. Криминальный мир не будет ждать моего выздоровления. Вы не в безопасности. Олег отвезет вас.
Я посмотрела на Пашу. В его глазах стояли слезы.
– Нет, мы дождемся тебя, Гера, – проговорила с твердостью в голосе.
Он сжал мою ладонь, его губы скривила грустная улыбка.
– Ждать придется слишком долго.
Я отстранилась. Не могла понять, о чем он говорит. А потом опустила взгляд на вторую его руку. Она лежала на покрывале, прикованная наручником к кровати.
– Что это? – голос задрожал. Хотя я и так уже все поняла.
– Тише, не плачь. Так нужно.
Я метнула взглядом к выходу. За дверью сейчас был Андрей.
– Это Лапин?
Грех молчал. Несколько секунд просто смотрел на меня.
– Ты ведь знаешь, менты за просто так не помогают. Я сам пришел к нему, дал слово, что подпишу признание, если он поможет мне спасти вас. Так что, сейчас вы под зашитой. Лапин даст вам спокойно уехать.
Слезы текли по щекам. В груди нарастало цунами. Сволочь! Лапин – настоящая скотина! Подумать только, а я имела глупость думать о том, будто он что-то понял и исправился. Душу ему открыла. А он, воспользовавшись нашей слабостью, разыграл удачную для себя партию.
– Синица, не плачь. Я приеду к вам, слышишь?
Я перевела на него взгляд. Грех расплывался в моих глазах.
– Я тебе слово даю, что приеду, – его голос стал жестким. – И мы будем жить в долбанной Америке. И будем счастливы, поняла?
– Поняла… – закивала, старательно стирая с лица слезы. Он поднял глаза на сына.
– Паш…
– Я все знаю, пап… знаю, что ты мой настоящий отец…
Грех посмотрел на меня.
– Он услышал наш разговор с Лапиным. Я ему рассказала.
На несколько секунд в комнате воцарилась тишина.
– Есь, оставь нас наедине.
Я кивнула. Наклонившись, поцеловала его в губы.
– Я не буду с тобой прощаться, – прошептала, поглаживая его лицо. – Одного раза хватило, слышишь? Я тебя буду ждать.
Он кивнул. Глаза стали красными. Грех прикрыл их, а я посмешила уйти. Он слаб. Гера никогда бы не показал бы своей боли. И я знаю, если он сейчас не сдержится, и я увижу его слезы, то никогда не простит себе этого.
Я не знаю, о чем они говорили. Но разговор был долгим. В конце концов, врач пришел в палату и потребовал оставить Греха одного. Паша вышел ко мне уже без слез. Он выглядел уверенным. Сын взял меня за руку.
– Сейчас мы едем домой. Собираем чемоданы и вечером улетаем, мам. Теперь я за папу. И должен вас оберегать.
Прикрыла глаза, чувствуя, как меня разрывает от слез. Прижала к себе сына. Мой маленький львенок. Я и не заметила, как он вырос и стал похожим на своего отца. Родной мой, так рано повидавший боль потери…
* * *
Я больше его не видела. Не знала, когда еще встречу, не знала, что будет дальше. Но я была уверена – мой муж сдержит слово. Он вернется ко мне. А мы с детьми будем строить новую жизнь и будем ждать его. Грех вернется к нам. По-другому быть не может.
– Ну что, Тайсон, как тебе живется?
Прикрыл глаза, в голове пульсировало.
– А я то думал, когда меня Лешанский навестит? Год в СИЗО, и ни разу. Что, решил перед судом удачи пожелать? – посмотрел на него, ухмыльнувшись.
Леший злился. Вместо ответа резко подался ко мне.
– Я тебе пришел вышки пожелать, – прорычал около уха. – Не надейся, Тайсон, спастись не удастся. Я сделаю все, чтобы ты до конца своих дней в одиночке провел. Чтобы ты жил там и знал, что никогда уже не увидишь жену свою и детей.
По телу пробежало напряжение. Но на деле я только улыбнулся.
– А я смотрю, все не отпустит, что она продинамила тебя когда-то…
В его глазах вспыхнуло пламя. Удар в голову. Лечу со стула, ударяясь о твердый бетон пола. Новая волна боли скручивает, словно удар током. В глазах – темень. Слышу только, как открывается дверь, а потом раздается голос конвоира.
– Что тут происходит?
– Все нормально. Еще минута нужна.
Дверь закрывается.
Остаюсь лежать на полу. Леший нависает надо мной. Переворачивает, заставляя посмотреть на него. Снова смеюсь. Ни хера он мне не сделает.
– А я наведаюсь к твоей женушке, – ухмыляется довольно. – Не переживай, одних не оставлю.
Сплюнул ему в рожу, и снова удар.
– А ты найди их, попробуй, Леший. Потом и поговорим.
Он молча сгребает документы со стола и направляется к выходу. Но у самой двери оборачивается.
– Дружок твой в себя пришел. Овсянка. Его тоже определим, может и свидитесь на зоне.
* * *
– Сиди тихо и не рыпайся, – толкнули в салон газели. Впереди двое с автоматами.
Ну вот и все. Прикрыл глаза, выдохнув. Я знал, что мне конец. Менты вцепились в глотку, и пока не повесили все что могли, не успокоились. И деться никуда не мог. Договор с Лапиным никто не отменял. Он один знал, где моя семья. Хотя бы в этом Андрюха не подставил и не повел себя как мусор. Сдержал слово, хотя, уверен, Лешанский не раз пытался выяснить, где Еся.
Уже больше года не видел их. Даже весточек нет. Слишком опасно вокруг, даже говорить с Андреем не мог о них. Знаю только, что обустроились уже на новом месте и вроде бы как все в порядке. О большем и мечтать не смею.
– Черт, а что это за дорога? Куда ты свернул?
Поднимаю голову, пытаюсь вникнуть в разговор конвоиров.
– Да, там дорога перекрыта, в объезд, – отвечает водила. – Не переживай, успеем мы его довезти до суда.
Осмотрелся по сторонам. Водила показался мне странным. Им запрещено уходить от намеченного маршрута. А этот молча свернул, не доложив никому.
Мы выехали из города. По двум сторонам от дороги была лесополоса.
