покачнулся на пятках:
— Привет, папа. Давно не виделись.
— Давно не виделись? — Хэл перекинул длинные ноги через скамью и встал. Он был все еще на пару дюймов выше, с по-прежнему пронзительными голубыми глазами. Сердечный приступ или нет, старик выглядел хорошо. — Это должно быть смешно?
— Не особенно. — Джеффри прочистил горло, попытался улыбнуться, но в сердце шевельнулся застарелый гнев. — Я приехал бы раньше, но мой рейс задержали.
Никогда не выдавай бесполезную информацию. Таково правило.
Отцовские губы сжались в жесткую линию:
— Должно быть, кто-то еще отправил тебе приглашение, потому что я этого не делал.
Ох.
— Нет. Я просто... решил приехать. Не знал, что сегодня праздник урожая.
— Полагаю, ты никогда не слышал про телефоны. Сейчас их даже можно носить в карманах. У меня самого есть такой. — Он достал «Айфон» и пошевелил седыми бровями. — Пора идти в ногу со временем, сынок. Так мы хотя бы будем знать, что ты жив.
Старик до сих пор способен заставить его чувствовать себя пятнадцатилетним подростком, нарушившим комендантский час. Джеффри стиснул зубы.
— Если мне не рады, я могу уехать.
— Конечно тебе рады. — Натали переводила обеспокоенный взгляд с него на деда. Она взяла Хэла под руку. — Правда, дедушка?
— Конечно. Раз уж он здесь. — Хэл не улыбался, но его глаза не казались холодными. — «Майлиос» все еще твой дом, нравится тебе это или нет. Иди перекуси что-нибудь. И попробуй каберне. В этом году он с ноткой шоколада. Думаю, тебе понравится. — Хэл повернулся к друзьям и сел обратно. — На чем мы остановились?
Хорошо. Джеффри впечатал носок ботинка в траву, повернулся к Натали и улыбнулся.
— Покажешь мне, где еда? Если что-нибудь осталось, я быстро доем.
— Конечно. И я поищу вино.
Она довольно рванула вперед него, и Джеффри рассмеялся. Хоть один человек здесь счастлив видеть его.
* * *
Ранним утром в среду Джеффри лежал без сна и таращился в потолок. По коридору прошлепали шаги. Половина четвертого. Он провел дома уже четыре ночи и быстро понял, что не единственный, у кого проблемы со сном. И поскольку отцовский храп был достаточно громким, чтобы разбудить кошек в погребах у подножия холма, все указывало на Натали.
Он сразу заметил признаки. Нервозность, напряженность при разговоре. Он видел, как она ковыряется в еде и пялится в пространство, когда думает, что никто не видит.
Тем летом, когда до него наконец дошли новости о Николь, он был в Москве и не смог вернуться на похороны. В том году, приехав к брату на День благодарения, как обычно внезапно, он увидел, в каком состоянии Натали. Он отвел Билла и Джейн в сторонку и попытался мягко объяснить, что их дочери нужна помощь.
Билл его выгнал.
Он ничего не мог сделать. Через пару недель он вернулся к работе. Он попросил приятеля присмотреть за ними и узнал, что Натали положили в психиатрическую больницу.
И теперь, после стольких лет, она все еще страдает.
У них больше общего, чем она думает.
На рассвете он поднял себя с кровати, на которой спал большую часть жизни, и пошел в душ. Постоял под струями горячей воды, вдыхая пар. Оделся и принялся расхаживать по комнате. Порылся в ящиках комода, снова навел порядок, и его взгляд упал на револьвер.
Официально ему не положено оружия, но если он чему и научился за последние тридцать с лишним лет, так это никуда не отправляться без защиты. Он еще раз проверил барабан, зная, что вытащил патроны и убрал на верхнюю полку шкафа. Даже это заставляло его нервничать. Потребуется около двадцати секунд, чтобы пересечь комнату, взять патроны, зарядить и выстрелить. Но за двадцать секунд можно умереть.
Брант был прав. Ему нужен отпуск.
Внизу он осмотрел коридор, прислушался к звуку пылесоса, пытаясь определить, в какой комнате Сара. Похоже, что в гостиной. Он пошел в другую сторону и нашел убежище в тишине кухни.
Джеффри остановился у холодильника, рассматривая старые фотографии. Мама любила размещать семейные фото там, где могла видеть их каждый день, вместе с открытками, которые он отправлял из разных мест мира, и распечатанными цитатами из Библии. Ее нет уже пять лет, но все оставалось на местах.
Кофе был еще горячим. Он порылся в шкафчиках, отыскал в глубине свою любимую кружку «Лейкерс», налил и сделал глоток. Кофе может исправить все. Почти.
— Надеюсь, там осталось для меня.
Натали вошла в залитую солнцем кухню, прикрывая зевок ладонью. На ней были элегантные темно-синие брюки и свитер в сине-белую полоску. Она аккуратно уложила волосы и даже немного накрасилась.
Джеффри налил ей чашку и нахмурился.
— Куда-то собираешься?
В предыдущие дни она слонялась по дому в шортах и мешковатых футболках. Он пытался вытащить ее в город на обед, но она отказывалась. Почти счастливое настроение при их первой встрече субботней ночью изменилось, став мрачным и грозовым.
Он тоже был хорошо знаком с перепадами настроения.
Натали надорвала пакетик сахарозаменителя и высыпала белые зернышки в свой кофе.
— У меня встреча в городе.
— Деловая?
Она села к нему за стол. Помолчала, потягивая кофе, и наконец покачала головой:
— С врачом.
Джеффри отодвинул стул:
— Голодна? Я готовлю знатный омлет.
— Да, я бы поела.
Она не выглядела уверенной, но он все равно принялся за готовку: резал, взбивал, тер сыр и скоро выложил все ингредиенты на сковородку. Все это время Натали сидела за столом, глядя на раздвижные стеклянные двери.
Он сварил еще кофе и накрыл стол.
— Итак. Ты с самой аварии страдаешь ПТСР?
Вилка Натали застыла на полпути ко рту. Она посмотрела на него расширившимися от подозрения глазами:
— Кто тебе сказал?
— Никто. — Джеффри провел пальцем по маленькой трещине на краю кружки. — Разве ты не знаешь, чем я занимаюсь, Натали?
— Не помню. Папа всегда говорил, что ты недоделанный Джеймс Бонд. Я никогда не понимала, что это значит. Так кто ты, мозгоправ?
— Ха. Это было бы кстати. Нет. Я работаю на ФБР. В основном за границей. Если вкратце, мы с ПТСР старые друзья. Я узнал симптомы. Извини.
— Серьезно?
— Сейчас я в отпуске, но да.
Она опустила глаза в тарелку, и Джеффри воспользовался возможностью рассмотреть ее. Посадкой головы, цветом лица, густыми волнистыми волосами, улыбкой она очень напоминала его мать. Это одна из
