сто лет не ела пончиков с джемом.
Дядя приезжал не часто, но когда приезжал, они всегда делали что-нибудь увлекательное. Он водил их по таким местам, где они редко бывали. Например, в Бронксский зоопарк или «Хард Рок Кафе». Иногда они катались в карете вокруг Центрального парка. Однажды он взял их на скачки, и лошадь, на которую они поставили, выиграла. А иногда они просто садились на паром «Статен-Айленд Ферри». Наблюдали за людьми и придумывали хулиганистые забавные истории, а потом смеялись, пока не заболит живот. И всегда ездили на метро.
Натали села на пассажирское кресло и перевела дыхание:
— Кажется, я только что набрала пять фунтов. Спасибо.
Она все равно слизала с пальцев остатки белой пудры.
Дядя Джефф вручил ей салфетку.
— Ну, если и так, тебе не повредит. — Он с улыбкой защелкнул ремень безопасности. — Ну и как тебе?
— Пончик или встреча?
Натали тянула коктейль и крутила радио, пока он вставлял парковочный талончик в шлагбаум на выезде.
— Оба.
— Пончик чудесный. Встреча... — Натали поставила пластиковый стакан в подстаканник рядом со своим креслом. Слушая музыку, она анализировала последний час. — Хорошо.
— Да? — спросил Джефф несколько скептически.
Натали повернулась к нему:
— Сегодня доктор спросил у меня кое-что, на что я не могла ответить до сих пор.
— Что же?
Он маневрировал в потоке, чувствуя себя совершенно свободно за рулем «Ягуара». Она легко могла бы представить его мчащим по автобану на красной «Феррари».
Она провела ногтем большого пальца под другими и задумалась. Произнести это вслух, значит, сделать реальным. Значит, она ничего не придумала. Значит, она всерьез думает так.
— Он спросил, жалею ли я, что не умерла той ночью вместо Николь.
Дядин короткий вдох был едва слышен, но она уловила. Хмыкнув, он поднял солнцезащитные очки на лоб:
— Жестко. И?
Они встали на красный. Образовалась пробка. Машины сигналили. Тротуары заполонили спешащие толкающиеся люди. За высокими городскими зданиями Натали едва различала небо. Постепенно начала поднимать голову клаустрофобия. Как она вообще приспособится к Нью-Йорку снова?
В первый раз ее осенило, что она может не захотеть возвращаться.
— Натали?
Она улыбнулась, услышав беспокойство в дядином голосе.
— Нет, ответ «нет». — При этой мысли у нее закружилась голова. — Долгое время я бы так не сказала. Я жалела, что моя сестра умерла. Больше всего на свете. Но я рада, что не умерла сама. Я рада, что получила второй шанс, и неважно, по какой причине.
Дядя Джефф снова нажал на газ и коротко сжал ее ладонь в своей:
— Я тоже, ребенок.
Когда они доехали до моста Золотые Ворота, он снова нарушил молчание:
— Так что у тебя с сердитым парнем?
Натали засмеялась, сделав музыку потише:
— С Таннером?
— Точно. С Таннером.
— Ага. Гм... Не знаю. Он злился на меня с тех пор, как я сюда приехала.
Ну, это вроде как правда.
— Что ты ему сделала?
— Ничего. Кроме... — Она поерзала на месте и направила вентилятор себе в лицо, обдув щеки холодным воздухом. Воспоминание о разочаровании в глазах Таннера этим утром вызывало паршивые ощущения. — Отец хочет закрыть «Майлиос». Таннер думает, что я это сделаю.
Джефф присвистнул:
— Это многое объясняет.
— На него многое навалилось.
Хотя она не знала, насколько все тяжело. Она оказала ему услугу, правда же. Ясно, что ему в жизни и так хватает сложностей.
— Нет, я хотел сказать... — Он покусал нижнюю губу и покачал головой. — Я звонил твоему отцу перед приездом сюда. Он хотел, чтобы я продал ему свои акции «Майлиос».
— О нет. — Натали вздохнула и стукнула себя по лбу. Об этом сценарии она не подумала. — Он серьезно.
— Определенно. Почему?
— В последние несколько лет дела на винодельне шли не очень хорошо. Думаю, со смерти бабушки. Несколько лет назад дедушка взял Таннера виноделом, и цифры медленно пошли вверх, но недостаточно быстро для моего отца.
— Биллу не нужны вещи, которые не оправдывают его ожиданий.
— Или люди, — тихо добавила Натали.
Она жила с этим знанием многие годы, просто пыталась игнорировать его и убедить себя, что если будет стараться достаточно, то сможет изменить правду.
— Дядя Джефф, ты же не согласился? Продать ему свои акции.
— Ни за что. — Его мускулистые плечи дрогнули от смеха. — Я бы не продал твоему отцу и прочитанной утренней газеты. Однако он, похоже, считает, что твои у него в кармане.
У Натали перехватило горло. Глаза защипало от слез, и она вспомнила слова Таннера. «Куда ты делась, Мышка?»
— Насколько плохи дела? — спросил дядя Джефф. — Наверняка не так страшно, чтобы закрываться?
— Я так не думаю. — Натали затеребила кулон на шее. — Я верю, что все можно исправить. У Таннера есть несколько отличных идей, и с хорошим бизнес-планом мы уже в следующем квартале увидим разительные перемены. В прошлом «Майлиос» была одной из лучших. Нам надо вернуть ей популярность.
— Нам? — Он повернул на съезд в Соному и медленно кивнул. — Похоже, ты весьма заинтересована, Натали Грейс.
Правда? Достаточно заинтересована, чтобы пойти против отца?
— У меня пятьдесят процентов, — буркнула она.
Они обогнали грузовик, и Натали закрыла глаза. Скоро они съедут с шоссе. Она вытерпит. Она доверяет дяде Джеффу.
— Да, так и есть, — сказал он. — Поэтому твой старик считает, что ты сдашься, продашь ему свои акции, а он придет и закроет все, не моргнув глазом.
— Полагаю, что-то вроде того. — Ее щеки медленно заливал румянец. — Но этому не бывать. Я хочу убедить его, что он ошибается. — Вот. Она произнесла это. — Нельзя лишать дедушку дела, которое он построил с нуля, просто потому, что отцу не хочется с ним возиться. Это нечестно по отношению ко всем.
— Да, нечестно. Лишать людей работы всегда плохо. — От улыбки на его щеке появилась ямочка. — Особенно высоких и красивых виноделов.
Натали закатила глаза.
— Дело не в Таннере. — Прозвучало убедительно? — Я хочу, чтобы «Майлиос» стала успешной. Исключительно с профессиональной точки зрения. Потому что вижу потенциал. Кроме того, это же семья.
— И ты смотришь на это как на вызов.
Он так легко читает ее.
— Я много лет не чувствовала себя такой энергичной.
