- А что ты вообще связалась с этим Олегом Исааковичем, если он такое дерьмо? Нормальных людей нет?
- Доча, это мой начальник. Не такое уж он, в принципе, дерьмо... Не он, так кто-нибудь найдется. Деньги нужны всем. Я играю не на пианино, Кристина, я играю на деньги.
- Ты воровка?
Пришло время очередной минуты молчания. Все как-то отвернулись от Ирины Михайловны. Дед отправился к музыкальному инструменту.
- Ну вот, ты приехала, - продолжала после паузы Кристина. - Тебя не выкинули, не раздавили, не зарезали...
- Резать будут завтра, - тихо ответила мать.
- Значит, ты этого стоишь.
Дед опустил пальцы на клавши пианино, и взрывоопасный воздух гостиной наполнился звуками Баховской прелюдии. Когда музыка закончилась, мать, глотая слезы, стояла у окна. Кристина медленно подплыла к ней, широко расставила костыли и уткнулась лицом в ее спину.
- Почему они молчат? - Отчалив от матери, Кристина сделала два шага к публике. - Что вы молчите? Объелись продуктов? Кривая тунеядка плюет на свою мать, и никто слова не сказал? Здесь только Ольга, могла молчать. И Шопен. А остальные что?!
- Сядь, Кристинка... Что ты делаешь? - прошептала ей на ухо мать. - 3ачем ты так?
- Кто-нибудь ответит?! Хоть одна живая душа умеет здесь возвышенно врать? - Ее раскаленный взгляд остановился на Володе. – Слабо возвышенно соврать?
- Как это ни грустно, здесь, действительно, происходит что-то возвышенное, - молвил бывший принц.
- Но все-таки, грустно?
- Естественно, - кивнул Вова. – Веселого мало.
- Что я должна сделать, чтобы не было грустно?!
- Кристинка, - вновь зашептала мать. - Пожалуйста, идем сядем.
- Сплясать?
Володя пожал плечами.
- Включи музыку!
- Какую? - Вова, словно в кошмарном сне, подошел к музыкальному центру.
- А что там стоит?
- Вальсы Шопена.
- Белый вальс! - обьявила Кристина.
Он нажал на "пуск".
- Лёля, забери!
Леша вытащил из-под девчонки костыли, Гамлет подхватил русалку под мышки, и началось...
Она повисла в его руках, мертвые ноги в оранжевых кроссовках болтались в воздухе, однако руки бывшего принца скоро ослабли, и он, опустив Кристину на пол, стал переставлять ее с места на место как куклу.
Танец с волочащимися ногами под Шопена запомнился. Никто ни на секунду не отвернулся. Все смотрели от начала до конца. Гарик ни разу не закрыл рот, столь велико было напряжение: «О, дает сеструха!»
Тем временем из открытых окон на втором этаже было видно, как близко к горизонту опустилось красное солнце: не более часа времени - и оно скроется, поглощенное Финским заливом, водами Балтики, Северного моря, Атлантического океана, уходя все дальше и дальше.
В гостиной на первом этаже обстановка, вроде, успокоилась. По крайней мере, импровизированный бал закончился, Кристина сидела на своем месте, и то ладно. Кто-то курил, кто-то пил, кто-то продолжал есть. Народ отходил от умопомрачительного танца, и решительно не представлял, о чем можно говорить после подобных представлений.
- Вов! - позвала Кристина.
- Да?
- Я, знаешь, что хочу спросить? Ну, как женщина мужчину, по-взрослому. Пока ты от нас не сбежал. Приятно было танцевать с моим телом? Только честно.
Вова хмуро огляделся и вместо ответа положил в рот кусок шоколада.
- Тебе неловко признаться? - настаивала Кристина.
- Да.
- Или неловко было плясать? С каракатицей. Ты это стесняешься сказать? Правда, интересно. Со мной ведь никто не танцевал. Что-что, а с русалочкой Андерсена мне не сравниться, ты это боишься сказать?
- Да ничего я не боюсь! - фыркнул Вова.
- Ш-ш-ш!- Кристина умиротворенно положила палец на губы. - Охреневшая здесь только я, тебе нельзя волноваться... Оля!
- Ну? - Подруга всем своим видом приготовилась к отражению атаки. Как и прочие, она сидела на ножах. Несмотря на то, что ей перепало меньше остальных, чувство комфорта это не прибавило. Совсем не прикольно присутствовать в гостях на семейной разборке, не имея возможности свалить.
- Не хило меня проколбасило? Знаете, что я вычитала в книжке о сексе? Женское тело - это оружие и способ самовыражения, - красиво, да? Возвышенно. У мужчин самовыражение происходит через мозги и член, а у нас через тело. Телом я выражаю себя, свое отношение к миру. Посмотрите, как она танцует – и вы узнаете, кто она! Кое-что я все-таки выразила... Такую офигевшую сплющенную девку: ни черта не может, только требует и требует.
Вова слабо застонал.
- Что, принц? - не поняла Кристина. – Похоть? Еще потанцуем?
- Я уже оху-ел все это слушать!! - Схватившись за голову, Володя пулей вылетел из дома. Проветриваться.
Кристина проводила его затухающей улыбкой.
- Крис, чего ты от него добиваешься? - спросила Ольга после драматичной паузы.
- Господи, какая я свинья... - поняла Кристина, закрыв руками лицо. - Лёля!
Леша исправно вручил ей костыли. Кристина собиралась броситься в догонку за принцем, однако представив, как это будет выглядеть, с грохотом швырнула палки на пол.
- Всё, хватит! Хочу домой.
- На Гагаринскую? – не поняла мать.
- Нет, вообще… Ноги не ходят. Даже прощенья не попросить... у любимого человека. Задолбало.
В кромешной тишине к внучке подсел Михаил Васильевич:
- Будешь? - Дед предложил ей трубку.
Кристина кивнула.
- А как ты себе представляешь любовь, а, Кристинка? - спросил он.
- Представляю? Да никак. Неизвестно чего ждала, ждала. А в результате - какая-то фигня, не знаю, деда… Мираж в океане.
- В общем, ты не обязана меня слушать, я для тебя, наверно, дремучий старик, но я тоже кое-что видел. Людей всяких перевидал, думал, что знаю, что такое любовь. А однажды... Нельзя сказать, что мне не везло, или попадались плохие друзья, только я однажды понял, что любви нет. Потом выяснилось, что ее на самом деле не бывает в том виде, каком я ее себе рисовал: мечты, ожидания, обманы... Ждешь и ждешь, и все впустую. Ты не думай, что я сейчас это понял, когда от меня остался один скелет. Я это понял сорок лет назад. Тогда мне все казалось впереди, я мучился, что-то искал, не находил, и снова мучился. А однажды вдруг понял, что любви нет. Да, да. И я тут же перестал скулить и начал жить. Знаешь ли, жить, чтобы жить, - это совсем другое дело. Не искать, а отрабатывать то, что перед носом. И вскоре я повстречал женщину, которую искал до этого во всех женщинах.
- Бабушку?
- Ну, если так можно сказать. Твоя бабушка умерла, когда ей только исполнилось тридцать пять. Когда мы встретились, Кате было шестнадцать.
- Красивая?
- Очень.
- Вы любили друг друга?
- А то как? Но мы об этом не задумывались. Мы взяли, да порешили жить вместе. Что хочу сказать? Главное - терпение. Будет терпение - будет любовь. Не будет терпения – не будет ничего. Самое светлое в своей жизни я повстречал тогда, когда перестал искать и начал жить. Просто, жить, чтобы жить.
