через себя. А тебе было все равно. Потом ты от нее вообще избавился.
Помолчав, добавляет.
– Мне кажется, она тебя любит.
– И что теперь, пусть вытворяет, что вздумается?
– Нет, но...
– Я тебя услышал, Олесь. И подумаю, как это все лучше уладить. Только она бы не была такой великодушной.
– Я знаю, – жмет плечиком снова.
До обеда погружаюсь в работу, которой почему– то всегда много. Встречу с Аллой я запланировал на послеобеденное время, отправив ей сообщение с адресом кафе и времени, к которому ей там надо быть. Ослушается, пусть пеняет на себя.
Она приезжает к назначенному времени. Эффектная баба, что ни говори. Этому подтверждением служат взгляды мужиков, которыми они ее провожают.
Меня, правда, не волнует ни ее красота, ни она сама.
возле столика, за которым я расположился, Алла медлит.
– Садись, – бросаю резко. и швыряю ей несколько фото.
Она шокировано их разглядывает.
– Что это? – спрашивает срывающимся голосом.
– Забегаловка в Южно– Сахалинске, где ты будешь работать. Официантки там еще и подрабатывают. Догадываешься, как?
Алла знает меня лучше, поэтому дурацкого: "Ты не посмеешь!" не выдает. Знает, что посмею.
Вместо этого опускается на стул и еле сдерживается, чтобы не разрыдаться.
– Почему она, Влад? Почему? Чем я хуже? Я же на все для тебя была готова! На все! И... Я же люблю тебя, бревно бесчувственное! – дальше слезы льются рекой.
Отдаю ей платок.
– Я не знаю, почему. А тебе надо было раньше сказать мне о своих чувствах.
Поднимает зареванное лицо от моего платка, которым старалась заглушить рыдания.
– Это что– нибудь изменило бы?
– Я ушел бы раньше. И не позволял бы тебя упиваться ложными надеждами.
Встаю. Утешать чужую жену – так себе идея.
– Надеюсь, ты все поняла. Второго шанса не будет.
– Поняла– а, – ей не удалось перестать плакать.
Я ухожу, оставляя девушку за столиком. Это только ее горе. И я ей ничем помочь не могу. Я люблю другую женщину.
Матвей
А дальше – дальше я способен только чувствовать гибкое тело Полины в своих руках, ее жаркое дыхание, опаляющее мою кожу, тогда, когда я прекращаю ее целовать, гладкость и нежность ее кожи – там, куда могут дотянуться мои руки. Нам все равно, что мы на улице. Нет абсолютно никакого дела, смотрят на нас или нет. Единственное, что сейчас важно – это мы. Я осознаю, что теряю контроль над собой, что сейчас во мне говорит стремление обладать, но не могу остановиться. Не могу и не хочу. Не совсем понимаю, как мне это удается, но я заношу Полинку на второй этаж, где она живет. Ее руки сплетены на моей шее, ноги обхватывают бедра. И да, совершенно ясно для меня – она тоже скучала. Я захлопываю дверь за нами, отрезая нас от внешнего мира. Он нам сейчас не нужен.
– Почему ты не приезжал?1 – шепчет она мне, как только я позволяю ей и себе сделать глоток воздуха.
– Ждал, когда позовешь. Думал, ты не хочешь меня видеть, – отвечаю, пытаясь сориентироваться в чужой квартире.
– Матвей, какой ты дурак! – слышу в ответ.
И я с ней согласен. Я – дурак. Безмозглый осел, который чуть не потерял самого главного человека в своей жизни.
– Спальня где? – я не намерен ждать.
Ни день, ни месяц, ни год. Я хочу, чтобы мы с Полиной стали одним целым. Навсегда.
– Там, – мотает головой в левую сторону коридора.
Я заношу ее в комнату, но кроме припухших от моих поцелуев губ девушки, не вижу ничего. И ничего не хочу видеть.
– Хочу тебя, – мне нужно ее согласие.
Без догадок.
– И я тебя, – захмелевший взгляд голубых взгляд скользит по моему лицу, словно стараясь запечатлеть каждую его черту.
Осторожно укладываю девушку на постель, стягиваю с нее майку, расстегиваю лифчик, и почти задыхаюсь, любуясь ее грудью. Округлая, налитая соками молодости и совершенства, увенчанная камушками острых сосков. Тянусь губами к одному из них, вбирая его в рот, перекатывая на языке. Полина нетерпеливо хнычет, выгибаясь дугой в моих руках, прижимаясь теснее.
У нее сладкая кожа, которая источает тонкой аромат, которым хочется дышать вместо воздуха. И я вдыхаю его жадно, как наркоман, полный грудью чувствую, как меня ведет.
– Хочу тебя потрогать, – снова шепчет, ныряя мне тонкими пальчиками под одежду.
Подчиняюсь, скидывая все, что нам мешает. Дотрагивается слегка до мышц груди, ведет пальчиками по моей пылающей коже, вычерчивая ей одной известные узоры. Вздрагиваю от того, что воспринимаю ее прикосновения слишком остро. На грани.. о Пальцы Полины исследуют меня уже смелее, спускаясь все ниже, трогают живот, от чего кажется, что джинсы на мне вот– вот лопнут.
Дыхание перехватывает, когда узкая ладонь несмело проводит по моему вздыбленному паху. Из– под опущенных ресниц Поля наблюдает за мной, ловя мою реакцию. Провоцирует? Заводит?
– Я так скучала, – все тем же шепотом произносит, разрывая мне сердце.
– А я – нет. Я не скучал, Поль, – вот теперь после моих слов ее глаза распахиваются широко.
Голубая бездна, в которой я могу утонуть. В которой хочу утонуть.
– Я подыхал без тебя. Каждую минуту. Не прогоняй меня больше. Хорошо?
Снова ведет рукой, на этот раз поднимаясь выше. К тому месту, где грохочет сердце, грозя разорвать грудную клетку.
– Не буду, – отрицательно машет головой в подтверждении своих слов. – Накосячишь – спать будешь на коврике в прихожей.
Подавляю смешок и снова вгрызаюсь в мягкие сладкие губы.
Мы бы не остановились. И это было бы прекрасно.
Но... не судьба.
Сначала раздался звонок домофона, мы продолжали целоваться, потом стали настойчиво звонить в дверной звонок, а затем кто– то бессмертный стал колотить в дверь.
Я знал, кто это. Но как же мне не хотелось ему открывать! Правда, и такой момент упускать тоже не хотелось. Ему уже пора понять, что он лишний.
Взгляд Полины стал осмысленным.
– Матвей, наверное, надо открыть. Вдруг что– то случилось.
– Ничего не случилось! – получилось резче, чем я хотел, – Оденься.
Сам пошел открывать. Именно в таком виде, как был. Чтобы у Артема не осталось сомнений.
Распахиваю дверь, желая угодить прямо в лоб незваному визитеру.
Лицо Артема меняется прямо на глазах – смесь боли
