почти сразу я получила нужную сумму на свой счет. Но радости больше не ощущала. Собственное состояние внушало тревогу. Там было много света и софитов и, возможно, что у меня проявляется та же болезнь, что и у матери. И чем раньше я это выясню, тем лучше.
Арсений звонит ближе к обеду, когда я уже сижу у врача. Чтобы сдать необходимые анализы. Если честно, я жду, что он поздравит меня с проектом
Наверняка Зиновьев ему уже сообщил.
— Как ты, малыш, остыла? — серьезно, я должна просто остыть?
— Все нормально.
— Тогда почему ты в больнице? Если у тебя проблемы со здоровьем, нужно сообщить об этом мне
Ну, конечно, твоя собственность должна быть здоровой.
— Просто хочу получить новый рецепт на противозачаточные, ты же скоро возвращаешься.
— Умница. Не обижайся, девочка. Приеду, подарю тебе подарок.
— Ты уже оплатил мой кредит. Больше ничего не надо.
— Это другое.
Ах, другое…
— Мне уже нужно идти, меня вызывают.
Я стою у двери, смотрю плакаты о вреде курения и правильном питании, слышу разговор двух беременных барышень и до меня доходит. Словно осеняет. Я даже не помню, когда у меня последний раз была менструация, и я точно знаю, что запахи, к которым я вполне спокойно относилась раньше, стали раздражать.
Я застываю посреди коридора, часто и шумно дыша. Беременна. Неужели беременна. Смешок вырывается из горла. Арсений так заботился, чтобы я не забеременела, а вышло ровно наоборот.
Он будет злиться? Ну обрадуется вряд ли. А я сама? Сама что чувствую?
Сначала нужно убедиться. Я сбегаю от врача, тут же покупая в аптеке тест. Добираюсь до дома без приключений и тут же делаю его.
Две яркие полоски буквально вынимают душу. А в голове тут же рисуется образ малыша.
Он будет кататься на карусели, которую я сама спроектирую.
А может быть и целый парк имени моего малыша.
Я хочу. Очень хочу этого ребенка и мне плевать, что по этому поводу думает Арсений.
Единственный момент. Наверное, придется все-таки не увольняться. Блин. Если только кто-то не захочет вложиться в мой проект…
На следующий день я появлюсь в офисе в обычное свое время. Захожу привычно в лифт и вижу удивленное лицо Мазура, который даже за столом приподнимается.
— Что такое?
— Я думал, вы все…
— Все?
— В смысле больше не появитесь.
В груди рождается неприятное волнение, а на лицо находит тень. Вся радость утра, вся радость моего состояния улетучивается в одну секунду. Откуда… Об этом знал только Зиновьев. К нему прямиком и иду. Его в офисе не оказывается, и я прошу мне перезвонить. Сама же возвращаюсь за свой ноутбук, затем включаю программу по проектированию и делаю первый набросок парка. Меня это настолько захватывает, что я просто не замечаю, как проходит несколько часов. Бегу на обед, здороваясь с коллегами. Не сразу, но замечаю, что смотрят на меня неприязненно. Наверное, я бы парилась, но мое состояние настолько легкое и приятное, что мне просто плевать, почему бухгалтер, который всегда рассказывала о своих собаках, задрала нос и прошла мимо.
Возвращаюсь за свой стол, снова звоню Зиновьеву, но тот упорно не берет трубку. Тогда иду к Мазуру.
— Привет, не заняты?
— Привет, — он тут поднимает испуганные глаза. Странный он какой-то. — Занят, как обычно, а вам чего?
— Откуда ты знаешь про увольнение? Тебе Зиновьев сказал?
— Да нет, конечно. Слышал от кого-то. Думал, все, но нет так нет.
— А может ты знаешь, почему сегодня на меня все так смотрят?
— Как?
— Ну не знаю, словно я, как минимум, переспала со всеми женатыми мужчинами компании.
Мазур, как-то неловко смеется, а потом глотает веселье.
— Ерунда. Тебе просто завидуют. Наверняка каждая мечтала охмурить босса компании.
— Охмурить? По-вашему, я именно это сделала?
— Мария Викторовна, к словам не придирайтесь. Я просто передаю то, что говорят окружающие, — как-то несмело, но все равно со злой усмешкой корчит он лицо. Мне становится просто неприятно находиться рядом с ним. Меня никогда не волновало, что думают обо мне другие, так почему именно сейчас мнение окружающих стало для меня важным. Или это внушение. Наверняка каждый думает, что и проект я заслужила лишь одним местом.
Иду попить воды, жадно глотаю, но горечь внутри не исчезает. Словно изжогой заболела. Плевать. Мне должно быть плевать.
За своим столом смотрю тупо в экран, не могу сосредоточиться. На глаза наворачиваются слезы, потому что все они правы. И мне бы действительно было плевать, если бы не молчаливая правда, которой бросается в меня каждый. Арсений посадил меня за проект, только потому что я с ним спала, а не потому что я этого достойна. Месяц Зиновьев бился со мной и только после хорошего эмоционального пинка у меня что-то вышло. Разве так работают профессионалы?
И что мне делать? Гордо уйти? Остаться без денег? Или просто работать, стыдливо опустив голову? Или все-таки воспользоваться той безумной идеей и предложить свой проект богатому человеку?
Мои мысли прерывает звонок на сотовый. Внутри тут же растекается приятное тепло, стоит увидеть на экране любимое имя. Улыбаюсь как дура, понимая, что именно сейчас хочется к нему на ручки, хочется красивой лжи о том, какая я на самом деле талантливая. Только вот Арс не успокоит, а скорее добьет правдой, как умеет делать это только он. Настроение падает еще на несколько отметок. Но мой голос вполне бодрый, когда беру трубку.
— Привет, Арс, как дела?
— Это ты мне скажи, Маш. Что с тобой происходит?
Я даже замираю от строгого тона. Таким я его не слышала уже очень давно. Разве что в день, когда он меня искал. В его голосе словно сквозит разочарование…
— А можно конкретнее?
— Можно? Почему ты сливаешь наш проект конкурентам?
Я даже вскакиваю. Стул за мной падает, а дыхание перехватывает. Их всех обвинений, которые могли быть в меня брошены, это самое несправедливое!
— Это не правда!
— Ты доделала проект?
— Конечно! Еще вчера отдала Зиновьеву!
— А на облако зачем забросила?
— Эм… Я всегда так делала. Чтобы не потерять. Компьютер может сломаться…
— Маша, как эта ссылка попала к конкурентам? Почему, блять, на их сайте уже черно-белая копия красуется? Я, конечно, понял, что ты на меня обижена, но нахера мстить таким образом? Ты нахера месяц корпела над этим? Чтобы красиво от меня уйти? Молодец, получилось.
Я слушаю все это и просто подыхаю. От каждого брошенного слова, от каждого злого обвинения. Меня ломает, слезы ручьем, а
