безумной головы мысли о Кэс. Но она все время незримо присутствовала рядом. Она не давала мне покоя.
В Нью-Йорк я вернулся порядком измотанным и таким истосковавшимся, что хотелось лезть на стену. Но я твердо решил держаться намеченного курса. Я приехал в свою мастерскую, проверить, как идут дела.
Я поставил разряженный телефон на зарядку и слушал бесконечные уведомления о входящих сообщениях. Да-а-а… Похоже, меня потерял весь белый свет. Прочитаю все эти сообщения чуть позже.
Спустившись, я охренел, когда случайно увидел, что из бокса для покраски один из моих парней выгоняет трейлер Кассандры.
Что за самоуправство?
Я вихрем спустился и наорал на Дэвиса, а потом увидел Кассандру…
Побледневшую, осунувшуюся. Глазки моего ангелочка выглядели потухшими.
Наши взгляды пересеклись. Я понял, что легче не стало. Ни мне, ни ей. Мы сражаемся против штормового ветра.
Я задал Кассандре всего один вопрос. Но ее ответ прозвучал как выстрел.
Мой ангелочек… Моя малышка.
Она обмякла в моих руках. Я отнес ее к себе наверх, сжимая в объятиях.
Я даже не мог представить, как больно и тяжело ей было эти дни. Но меня не было рядом с ней. Я страдал херней и загонял себя дальше и дальше. Бесполезно.
Если бы можно было выпить боль Кэс, я бы с радостью принял на себя этот удар. Но я не мог. Я мог только держать малышку и не давать ей ускользнуть, целовал ее волосы и шептал только ласковое прозвище.
– Ангелочек…
Потому что все остальные слова в таком случае бесполезны.
Едва успокоившись, Кассандра пришла в себя и отстранилась. Она осмотрела мою берлогу и нахмурилась.
– Дай мне уйти! Я не хочу здесь находиться!
– Кэс, я никуда не позволю тебе идти в таком состоянии. Уезжать – тем более. Только через мой труп.
Я обнял ее и не удержался, поцеловав в шею. Она горько усмехнулась, глядя мне в глаза.
– Хочешь запечатлеть еще одну победу на знаменитом траходроме Роба?
– О чем ты говоришь? – изумился я.
– О твоей берлоге. Об этом месте, куда ты приводишь девушек! Трахаешь и потом фотографируешь спящими. Еще одна медаль, да? Похвастался перед друзьями?
Я застыл, проглотив свой язык.
Откуда Кэс узнала, что я сделал фото ангелочка в первый раз? Да, я снял ее спящей. И это мое самое любимое фото. Но откуда, черт побери, она это знает?
– Здесь была только ты, Кэс! Да, я тебя щелкнул. Извини. Но ты была такой… – я сглотнул слюну. – Ты соблазнительная малышка, сестренка. Теперь ты можешь считать меня конченым извращенцем. Но насчет моей берлоги ты ошибаешься. Это место особенное для меня. Ты знаешь причину. Увлечение машинами вытащило меня из болота. Здесь не бывало ноги ни одной девушки. Кроме тебя…
– Не думаю! – фыркнула Кассандра и взглянула на меня исподлобья. – Верни мне ключи от трейлера. Немедленно. Ты не имеешь права держать его!
– Отец в курсе, что ты собираешься удирать из Нью-Йорка? В никуда?
– Лишь бы подальше от тебя, лживый братец!
Я схватил ее за плечи и заткнул ее ротик поцелуем. Рыча, я набросился на ее губы и жестко раздвинул их, принявшись долбиться языком в сладкий ротик. Быстро и грубо, пока она не перестала извиваться и не ответила мне. Ее язычок лизнул мой, а потом испуганно отпрянул назад. Я разорвал поцелуй, тяжело дыша.
– Да. Ты права. Нам нельзя… Я пообещал, что буду держаться подальше от тебя. И я это сделаю. Но прежде ты признаешься, кто наплел тебе херни про меня.
– А ты не догадываешься? Твоя невеста!
Кэс швырнула мне свой телефон, открыв сообщение. Ей писала Лана со своего номера. Эта конченая сука прислала ей фото с вечеринки, где я целую Кэс отнюдь не родственным поцелуем.
Наверное, эта шавка Ланы, Кристина, сделала фото. Она служит у Ланы кем-то вроде личного секретаря. Ко всему прочему Лана прислала фото обнаженной Кэс.
Я вспомнил тот вечер перед отъездом… Я не закрывал кабинет.
Все ценные бумаги и документы лежали в огромном несгораемом сейфе, лэптоп защищен паролем. Я бросил телефон на стол и умчался забивать себя монотонной и тяжелой физической работой.
Когда я вернулся, Лана сидела и ждала меня. Эта сука искала в моем телефоне компромат и нашла его. Дрянь переслала фото себе и стерла сообщение.
– Это Лана. Она вошла в мой кабинет, который я не запираю. Я оставил свой телефон и вышел. Меня не было достаточно долго. Кэс, милая! Я не вру тебе. Посмотри на меня. Посмотри, Кэс!
Я умоляюще протянул ее имя. Пусть мы не могли быть вместе, но я бы не пережил, если она будет ненавидеть меня. Я хотел добиться этого, но я сам не ведал, о чем прошу небеса.
Мне невыносимо больно было чувствовать даже ее легкую злость и недовольство.
Если Кэс возненавидит меня по-настоящему, я точно сдохну. Это убьет меня. Есть молнии, которые бьют прямиком в землю и убивают случайных зевак одним ударом.
Меня сожжет заживо ее ненавистью. Я согласен на что угодно, только не на ненависть. Я хорошо знаю пределы своего благоразумия.
Если Кэс возненавидит меня и вычеркнет из своей жизни даже как брата, от моего благоразумия и контроля не останется ни следа. И рядом не окажется отца, готового вытащить меня из петли.
– Это она наговорила тебе всего, да?
Я осторожно обнял ангелочка, целуя волосы.
– Да, – всхлипнула Кэс. – Она сказала, что ты водишь сюда всех подряд!
– Лана просто злится, что я не приводил ее сюда. Я говорил об этом месте, как о своем кусочке рая, но не показывал его ей. Лана злится и ревнует. Кэс, милая, я не стал бы врать тебе.
Я обхватил ее ладонь и положил на свою грудную клетку, ходившую ходуном.
– Чувствуешь, как бьется мое сердце? Я едва сдерживаюсь, Кэс. Я не такой, как сказала тебе Лана. Я настоящий только с тобой. Веришь?
