Нейтана. Кажется, среди толпы собравшихся промелькнули и непокорные вихры Роба, но я не уверена, что это мне просто не показалось.
Отца поздравляли долго и пышно. Все-таки, он был не последним человеком. Избавившись от толпы желающих выразить свое почтение, отец подошел ко мне. Музыканты, играющие живую музыку, как раз начали исполнять медленную, красивую мелодию.
– Потанцуешь со своим стариком? – улыбнулся Мартин.
– Мне кажется, что ты преувеличиваешь. По крайней мере, я вижу, как женщины смотрят на тебя. Выглядишь отлично!
Я вложила свою руку в ладонь отца. Он легко увлек меня в танец.
– Надеюсь, что я не отдавлю тебе ноги, па.
– Даже если отдавишь, то ничего страшного в этом нет. Потоптаться по начищенным туфлям папаши пару раз за девятнадцать лет – это не так уж много. Роб, например, в детстве, как мне казалось, отколотил все внутренности, когда запрыгивал на меня с разбегу.
Мартин поискал глазами Роберта среди собравшихся и покачал головой.
– Неуловимый, черт побери. Кажется, только что я видел его и уже потерял. Неисправимый, как бы я ни бился.
– Думаю, Роб ценит твою заботу. Просто он такой, какой есть. Не исправить.
– Или я просто упустил что-то, хоть и пытался проводить как можно больше времени с семьей.
– Тебе не в чем себя упрекнуть.
– О, нет, не лукавь! Я танцую с самым большим упущением в своей жизни.
– Этого тоже не изменить. Но мы сносно общаемся, это уже неплохо.
– Иногда я начинаю думать, что я – самый непутевый отец. Покладистую младшую дочь я узнал, только в возрасте девятнадцати лет, а старший сын иногда бунтует так, словно ему до сих пор пятнадцать. Вот что бывает, когда упускаешь момент рождения своих детей.
Я удивленно посмотрела на отца. Танец закончился. Отец подвел меня за руку к столу и предложил выпить бокал шампанского. Я немного отпила.
– Со мной все понятно, – усмехнулась я. – Но как же Роберт?
– Роберт родился в мое отсутствие. Тогда я активно расширял сферу влияния и часто отлучался. Меня не бывало дома неделями, хотя моя девушка вот-вот собиралась рожать. Так что родила она, когда меня не было рядом. Потом я долго корил себя за то, что отсутствовал и не смог отговорить ее от поездки в родной городок. Роды были тяжелыми. Я вернулся, а мне вручили сверток с сыном. Я не подержал его на руках в первый же день. Я сделал это только через неделю. Говорят, что когда младенцев берут на руки родители, сразу после их рождения, между ними образуется особенная, прочная связь. Иногда между мной и Робом такой связи не чувствуется вообще.
– Ох, мне кажется, ты преувеличиваешь, па. Определенно, сегодня ты постарел на один год. Без конца вздыхаешь и брюзжишь. Тебе нужно немного развеселиться! – подбодрила я отца.
Хоть у меня на душе было пасмурно, но и на Мартина тоже свалилось очень многое. Сейчас я понимала, что было глупо винить только его одного во всем.
Моя мама была гордячкой. Если ей грубо отказывали, она закусывала удила и старалась решить все проблемы сама, больше не пересекаясь с людьми, отказавшими ей в помощи. Если бы не ее тяжелая болезнь, о которой она, несомненно, знала, но молчала, мама ни за что не обратилась бы к Мартину за помощью для меня.
Отец улыбнулся, поцеловал меня в щеку и отошел к другим гостям.
У меня из головы не шел разговор Мартина. Даже кончики пальцев чесались от желания узнать правду. Я задумалась и не сразу заметила, как мир вокруг резко начал сужаться. Свободного воздуха почти не осталось. Потому что ко мне подошел Роберт.
Мой любимый и самый неправильный брат.
– Привет, Кэс!
Я старалась не сбиваться с привычного ритма дыхания от волнующего низкого голоса Роба.
– Привет. Отличный праздник.
– Я хочу поговорить не о празднике.
– Чего тебе, Роб? – спросила я как можно спокойнее.
Я снова ощутила, как земля уходит из-под ног, но приказала себе не задерживаться взглядом на лице брата или на широком развороте плеч.
Роб подошел совсем близко ко мне, цепляя за локоть.
– Эй. Тут куча народа! – прошептала я. – Оставь меня в покое!
– Мне нужно кое-что сказать тебе, Кэс! – ответил Роб заплетающимся языком.
Я внимательно посмотрела на брата и ощутила сильный запах алкоголя. Глаза маслянисто блестели. Роб осунулся, скулы обозначились резче. Двухдневная щетина придавала его облику брутальности и возраста.
– Ты выглядишь так, как будто не отдыхал несколько дней.
Роб вывел меня на террасу, опираясь локтем на перила. Он повернулся ко мне лицом.
– Так и есть, Кэс. Я не отдыхал уже давно. С тех самых пор, как я узнал, что ты – моя сестра, я только и делаю, что гоняю эти мысли по кругу. Пытаюсь выбить тебя из своей головы, перепить, переработать, забить…
Он помотал тяжелой головой из стороны в сторону.
– Не выходит.
Я задержала дыхание. Оно сбилось комком в глотке.
Роберт обвел меня горящим взглядом и обхватил запястья своими пальцами. Его захват, как всегда, резок и грубоват, но большие пальцы осторожно поглаживали нежную кожу запястий.
– Давай уедем отсюда? – внезапно предложил он.
– Что?
Земля начала уходить у меня из-под ног. Голова резко закружилась после слов Роба.
– Уедем! – решительно произнес он. – Уедем туда, где никто не знает, что мы брат и сестра. Мы же совсем не похожи, а еще у нас разные фамилии. Я даже продам свою мастерскую. Уедем, Кэс? Пожалуйста!
Роберт впервые посмотрел на меня очень проникновенно, почти умоляя, без дикой одержимости, но очень чувственно.
– Роб! Ты…
– Прошу тебя, давай уедем? Я могу легко сорваться с места, а тебя здесь ничто не держит! Мы можем быть счастливы где-то там. Не здесь. Уедем, Кэс. Я хочу быть с тобой. Ты – мое все!
Я сглотнула ком в горле. Лицо Роба расплывалось из-за слез.
Горячая влага сорвалась с ресниц. Роб потянулся ко
