Демидом его лишь пригубили. До школы решили дойти пешком, тут совсем было рядом, и погода отличная. На улице народ собирался поглазеть на выпускников. А мы шли за руку, и в душе у меня всё цвело и наполнялось радостью. Я улыбалась своему Бахурину, людям на улице, всему миру!
Возле школы шумела яркая разноцветная толпа. Девушки-выпускницы в красивых платьях, парни в костюмах, учителя в праздничных нарядах, родители. И много-много народу за натянутой по периметру школьного двора нитью.
В нашей школе, традиционно, если нет дождя, выпускной проходил на улице. И только если погода делала это невозможным, всё быстро переносилось в актовый зал.
По периметру ставились стулья для выпускников, сбоку для учителей и родителей, а остальные соглядатаи наблюдали из-за выставленного ограждения.
Уже начинало темнеть, включились уличные прожекторы, и бал был объявлен открытым. Мы всем классом станцевали красивый вальс, а потом заняли свои места. Почти всё время, что мы сидели, Демид держал меня за руку, а когда вручали аттестаты, и мне надели ленту с медалью, встал и начал аплодировать стоя. А за ним и весь класс.
Среди родителей я увидела и отца Демида, рядом была красивая женщина с такими же яркими голубыми глазами, как у моего Бахурина, а когда она улыбнулась, на щеках заиграли ямочки, я убедилась, что это его мама. Его родители также вышли поздравлять сына при вручении аттестата.
Потом были трогательные речи, прощальные песни и душевные пожелания. Мы прощались со школой, а школа с нами. Когда поздравляли Веру Васильевну, едва удалось сдержать слёзы. Всё-таки она прекрасный человек, замечательный учитель и была столько лет для нас классной мамой. Всегда имела своё мнение, даже если оно отличалось от мнения администрации. И даже родителей. С Бахуриным ведь она меня так и не рассадила.
В конце каждый из нас отпустил в небо воздушный шарик, и каждый внимательно следил, куда полетит именно его. Чей-то поплыл над городом низко, чей-то понесло ветром в сторону, но я с замиранием сердца следила лишь за двумя. В груди ёкнуло, когда наши шары вдруг стукнулись друг о друга и разлетелись в стороны, а потом их подхватил летний ветер и понёс друг за другом, уже почти скрывшись высоко в небе, было видно, что вихрастые ленты шаров переплелись, перепутались так, что никакая сила не способна разорвать их.
— Ты побледнела, — шепнул мне на ухо Демид.
— Шарики разлетелись.
— Это всего лишь шары, Маркиза. И они всё равно встретились, ты же сама видела.
Я кивнула и положила голову ему на плечо. За толпой уже были слышны звуки моторов — это подъехали автобусы, чтобы отвезти выпускников, учителей и родителей в ресторан.
Нам дали время, чтобы пофотографироваться у школы, и тут как раз Демид и познакомил меня с родителями. Подвёл к ним, приобняв за талию и легко прижав к себе.
— Мама, папа, познакомьтесь, это Злата — моя девушка.
Вот так просто и открыто. Как всё у Бахурина. Без лишних слов и движений.
«Моя девушка».
Пора бы уже и привыкнуть, но каждый раз сердце замирает. Особенно, когда он говорит это своей матери. Ну и отцу тоже, конечно, но к нему у меня предвзятое отношение.
В ресторане выпускники сидели в отдельной зоне от учителей и родителей. Оно и лучше, можно было хоть немного расслабиться. На танцзоне встречались все, конечно. Было так интересно наблюдать, насколько весёлыми и открытыми могут быть учителя. Когда забыты все проказы и обиды. Вера Васильевна, несмотря на свой уважаемый возраст, перетанцевала со всеми парнями из класса, и когда некоторые выпускницы устало обмахивались клатчами, развалившись на своих стульях, наша теперь уже бывшая классная руководительница танцевала без устали. Даже физрук, полгода пробывший с переломом на больничном, вполне бодро зажигал.
Ну и родители, конечно же, не отставали. Несколько раз диджей включал музыку прошлого десятилетия, и тогда поднимались на танцпол все: и учителя, и выпускники, и родители. Было классно, весело. Некоторые, конечно, слегка перебрали. И среди них, кстати, Соколова. Они весь вечер с Пашей метали друг в друга молнии. Вроде бы и сидели рядом, и танцевали несколько раз, но что-то между ними сегодня явно пошло не так. Но это, собственно, не моё дело.
— У тебя щёки горят. Хочешь, выйдем на воздух? — предложил мой Бахурин мне на ухо таким тоном, что отказаться я просто не могла, даже если бы мне и не было душновато.
От жарких ноток в его голосе стало ещё жарче. Мы весь вечер рядом, почти постоянно то за руки держимся, то танцуем в объятиях друг друга. Короткие поцелуи тоже были, но хотелось чего-то больше. Хотелось приникнуть к губам друг друга дольше, чем на мгновение, хотелось слиться, сплестись языками. Вжаться, вдохнуть друг друга. И именно эти желания я услышала в его предложении.
Мы вышли на улицу и прогулялись чуть вдоль аллеи возле ресторана. Хоть это и был почти конец июня, свежий ветерок вызвал мурашки на моих открытых плечах. Тут же на меня лёг пиджак, окутав запахом мужской туалетной воды, а потом талию сжали крепкие руки и притянули ближе.
— Какая ты невероятная, моя Маркиза, — прошептал Бахурин и приник к моим губам своими.
— Твоя, — отозвалась я ему в губы. — Почти полностью.
— Почти?
— А хочу полностью. Сегодня.
Я подняла взгляд и посмотрела в глаза Демиду, даже не сразу поняла, что забыла, как дышать. Голубые глаза вспыхнули, и Бахурин сглотнул. Его глубокое дыхание стало мне ответом на вопрос, а желает ли этого он.
— Завтра, — ответил негромко. — А сегодня побудь ещё маленькой школьницей, Маркиза. Проводи детство.
Я кивнула и уткнулась лбом ему в шею, прикрыла глаза, наслаждаясь тем спокойствием и уверенностью, что он делился со мной. Он прав, сначала я должна отпустить детство. Ведь у нас с Демидом ещё столько времени впереди. Подождём ещё день.
Глава 43
Выпускной закончился как многие выпускные. Уставшие и пьяные от осознания своей взрослости, а некоторые и не только, выпускники ушли встречать рассвет к реке.
Родители уехали по домам,
