хочет избавиться от меня из-за мужа, который ей неверен, и наследства, которое мне даже не нужно. Неужели можно быть настолько беспринципной и жестокой? Она настолько сильно ненавидит меня? От всего этого распространяется мороз по коже и неприятный холодок страха бежит по позвоночнику.
А ее девочка жива? Что это значит? Я была практически уверена, что ребенка она выдумала, Давид заявлял, что свидетельство о рождении фальшивое.
Но девочка действительно есть, дочка Давида, рожденная раньше моих детей, жива, а значит, она — наследница. Значит, она нужна Давиду и отцу как держатель акций, а мои дети — помеха.
Неужели Давид не мог сказать мне это в лицо? Почему даже не позвонил? Что происходит? Я поверила в его искренность, но в чем же он обманывал меня? Не понимаю…
Нет, однозначно я приняла правильное решение: оставаться в этом городе более небезопасно. Никто не сможет защитить ни меня, ни моих детей. Отец и мать заморочены своими проблемами, не хотят отказываться от власти и богатства.
А Давид… Как же не хочется верить, что он такой же меркантильный, как и вся моя семейка… Но его отсутствие на сегодняшнем аукционе подтверждает это…
Так что теперь в аэропорт едет новая Ева. Не та забитая овечка, которая позволяла растаптывать себя всем, кто считал, что имеет на это право. Не та клуша, которая потакала низменным желаниям мужа ради видимости благополучия семьи. И не та девчонка, которая таяла под чужими мужскими руками…
Нет! Довольно! Теперь я и только я буду решать, что будет со мной и моими детьми.
В аэропорту мы оказались на удивление быстро. Олег, всё время оглядываясь по сторонам, тащил нас к стойке регистрации.
— Что за спешка? — говорю недовольно. — Еще два часа до вылета.
— Сразу зарегистрируемся и пройдем в зону ожидания. Не вижу смысла тянуть, заодно и чай выпьем, детям нужно поесть, — вдруг проявляет он чудеса отцовской заботливости.
Глаза у меня, наверное, уж больно удивленные, раз он смотрит так странно, а затем берет сумки и кивает на очередь.
— Идем, — настаивает Олег, и я не вижу смысла противиться, вот только не знаю, как бы сделать так, чтобы он не увидел, что мы с мальчиками летим на другом самолете.
Боюсь, что муж устроит скандал, и пусть мне уже плевать на свою и чужую репутацию, но для детей в таком возрасте это будет психологическая травма.
Очередь большая, так что у меня есть время подумать. Но, когда мы уже почти следующие, ни одной путной идеи не приходит в голову, но тут провидение решает всё за меня. А точнее, дети.
— Я хочу в туалет, — начинает канючить Том, а следом и Гектор.
Топают ногами быстро-быстро, намекая, что вот-вот случится конфуз. В душе я ликую, ведь вот она — отличная возможность провернуть всё за спиной мужа.
— Ты проходи пока без нас, я отведу близнецов в туалет.
Дожидаюсь мрачного кивка мужа и замечаю его недовольный взгляд, брошенный на детей, но он оборачивается на табло со временем «нашего» вылета и чуть расслабляется.
Подхватываю детей, а затем веду их в туалет. Как можно дольше тяну время, а затем возвращаюсь и вижу, что Олег сидит на скамье, постоянно глядя на часы.
Его нервозность привлекает внимание, и если он думал спрятаться от проверяющих, то своим поведением может добиться обратного. Впрочем, это уже не мое дело.
Я тоже далека от спокойствия. Так и кажется, что я совершаю ошибку, не звоня Давиду. А вдруг что-то случилось? Почему я сразу подумала, что он меня бросил? Снова повторяю ошибки прошлого, не даю нам шанса, а он ведь просил доверять.
Беру в руки телефон, но тут же убираю обратно, потому что Олег внимательно смотрит на меня, давая понять, что я сделала свой выбор. Вскидываю подбородок и смотрю ему в глаза.
— Он не позвонит, Ев, — хитро щурит глаза, угадывая мои намерения.
Не притворяюсь, что не понимаю, о ком речь.
— Рано или поздно нас найдут. Ты же не думаешь, что получится спрятаться?
— Ты теперь неинтересна никому, есть настоящая наследница, — давит на больную мозоль, совсем меня не жалея.
— Да, миллионов Стоцких нам не видать, — говорю с горечью, будто меня это действительно волнует.
— Ничего, я содрал с каждого что мог, — бахвалится муженек, а потом вдруг на кого-то смотрит. Невольно оглядываюсь, замечая знакомое лицо. Не сразу соображаю, кто это, но потом приходит понимание, что белокурая девушка — это та самая стюардесса, которая обслуживала нас в полете сюда. Стоит, мнется, боится подойти.
— Какая хорошая у нее память, — язвлю, не сдержавшись, — узнала пассажиров и хочет поприветствовать. Похвально!
— Ев, тебе не идет, — усмехается Олег, подмигивая красотке, которая тут же тушуется и краснеет. — Ну, я воспользовался знакомством и попросил ее немного отвлечь внимание работников аэропорта, ща какого-то доходягу будут на наркотики шмонать, вызовут собак, а мы спокойно пойдем на рейс.
— Тогда иди, благодари, — фыркаю я, поняв, что муж мне изменял с этой стюардессой, я нисколько не сомневаюсь, что они не просто друзья.
— А мы тогда тоже отойдем, — говорю ему и тяну детей к стойке с игрушками.
Мимо нас в скором времени действительно проходят люди в форме с собаками, возле одной группы людей царит нездоровое оживление, в то время как Олег мило воркует с блондинистой красоткой.
Немного нервничаю, практически покрываюсь потом, но задуманное проходит успешно. Отменяю рейс до места, куда летит Олег, и оформляю посадочные на свой самолет. Мы идем в сторону Олега, как вдруг меня тянет за рукав Том.
— Мама, мама, смотри, это разве не дядя Давид?
От его слов у меня начинает бешено колотиться сердце, невольно наполняясь радостью и затаенной надеждой.
Вот только, когда я гляжу туда, куда указывает пальчик ребенка, испытываю разочарование, видя лицо Горского на экране плоского телевизора, который висит посередине холла. Видимо, какие-то бизнес-новости, раз его показывают по телевизору.
— …произошло ДТП, в результате которого пострадал известный бизнесмен, член совета директоров… Давид Горский… — слова ведущей доносятся до меня, как сквозь вату.
Отвлекаю детей, показывая на игрушки, стоящие за витриной одного из магазинчиков, и ненадолго это работает, так что они не заостряют внимание на новостях. Тут подлетает Олег и тянет меня в зону досмотра багажа.
— Там… — сглатываю, оборачиваясь на экран, но на экране уже транслируют другой репортаж. — Нам надо вернуться, Олег.
Муж негодующе хмурится и поджимает губы, качает резко головой.
— Нет, у нас скоро вылет, — раздраженно говорит
