само уничижительно смеется.
— Конечно, ты разобрался в этом за десять секунд. Я должен был это предвидеть.
— Это обычная ошибка. Не упрекай себя, — Лукас умен, и он знает толк в этих вещах, просто я занимаюсь этим гораздо дольше. — Иногда нужен еще один взгляд, чтобы это заметить.
— Эй, ты это видел? — он открывает на своем ноутбуке запись в блоге о недавнем взломе какой-то доски объявлений. Хакеры выложили метаданные пользователей и десять лет сообщений на публичный форум, разоблачив кучку нацистских засранцев. В блоге хакеры названы группой под названием «Бесконечная мудрость космической черепахи».
— Мне кажется, я знаю одного из них, — говорю ему. — Мы обменялись несколькими эксплойтами на форумах.
— Чувак, это круто. Ты как настоящий гуру хакеров.
— Скажи это погромче, ладно?
Лукас подавляет раскаянную улыбку.
— Какой твой лучший взлом? Или, по крайней мере, любимый? Что-нибудь, о чем я мог бы услышать?
Горестно качаю головой. Я занимаюсь этим не ради славы, как некоторые люди. Другие — ради души. Но я не активист и не шлюха славы. Это хобби. Полезный навык, как поднятие тяжестей или быстрый бег. Я снимаю код.
— Не зря хакеры анонимны, — говорю ему. — И я придерживаюсь этого, не пытаюсь отвадить ФБР выследить меня, и не планирую умереть в Гитмо за то, что получаю бесплатный Netflix.
— Привет.
Поднимаю взгляд и вижу Джинджера и его приятеля, стоящих над нами. Я определил их как второкурсников, судя по неудачным пятнам на лице и невылеченным прыщам.
— Что?
Они отступают назад, но все еще полны решимости.
— Ты хакер? — спрашивает одинокий парень. — Что, если бы я сказал, что хочу, чтобы ты раскопал на кого-то компромат?
Вопрос меня не удивляет. Множество людей, у которых есть свой топор, нашли дорогу ко мне, желая отомстить, используя секреты и слабости своих врагов. Часто они не в восторге от того, что находят. Но за это хорошо платят, а я не в том бизнесе, чтобы беспокоиться о результатах.
— Это зависит от обстоятельств, — отвечаю я, нахмурив брови.
— Назови свою цену.
Обожаю тупых богатых придурков.
— Пришли мне имя и биографию по этому адресу, — взяв у парня телефон, даю горящий адрес, который нельзя отследить. — Буду на связи.
Когда они уходят, Лукас стоит там и смотрит на меня, ошеломленный.
— Вот как это бывает? — удивляется он. — Ты часто так делаешь?
— Когда мне это выгодно, — пожимаю плечами. — Информация — это хороший бизнес.
Как секс, наркотики и власть, знания — один из самых старых товаров. Мой особый набор навыков делает меня ресурсом последней надежды для мелочных и мстительных людей, но это вряд ли меня волнует. Первое правило информационной экономики — иметь меру между собой и грязными делами. Я здесь для того, чтобы узнать «что», а не «почему». Когда сделка проходит неудачно, это всегда человеческий фактор, который терпит неудачу.
Большую часть времени система работает.
С другой стороны, в том-то и дело, что нужно взламывать замки и обходить тупики. Даже если вы осторожны, иногда в темноте вас поджидает дробовик двадцатого калибра.
В ту ночь в общежитии, я сижу на своей кровати и делаю домашнее задание в наушниках. Я не слышу сердитого топота шагов, приближающихся к моей комнате. Или щелчка поворачивающейся ручки. Только когда дверь распахивается и отскакивает от стены, я поднимаю взгляд от своего ноутбука и вижу, как Дюк делает выпад на меня примерно за секунду до того, как его правый кулак врезается мне в челюсть.
ГЛАВА 26
ЭРДЖЕЙ
У меня звенит в ушах, когда сплевываю кровь на многовековой паркетный пол. Она падает на пол в виде густой красной кашицы, и я наблюдаю, как отражение моей прикроватной лампы падает на пол, когда Дюк толкает меня к тумбочке, и я натыкаюсь на стену.
— Ты думал, я не узнаю? — кричит он мне, прижимая меня спиной к окну и сжимая в кулаках мою рубашку.
Шторы закрывают мое лицо, и в дымке хаоса, кричащего в черепе, я на мгновение задумываюсь, достаточно ли они прочны, чтобы удержать меня от падения с третьего этажа, когда разобьется стекло.
Парни были правы. Я недооценил Дюка.
Я сильно его недооценил.
И все же, даже признавая это, не могу остановить свой остроумный характер так же, как не могу остановить восход солнца.
— Тебе придется быть более конкретным, — бормочу я сквозь кровь, все еще наполняющую мой рот, и жгучее онемение в челюсти.
— Я знаю, где ты был в эти выходные, — Дюк ловит меня за горло, когда я пытаюсь протиснуться мимо него. — Высокомерный маленький ублюдок. Думаешь, сможешь использовать ее, чтобы добраться до меня?
Слоан.
Черт.
— О-о-о. Это, — я не могу сдержать болезненную усмешку.
Со всем остальным происходящим я забыл, что этот самородок обязательно вернется к этому. Конечно, я ни секунды не думал о его реакции, но это хуже, чем я мог себе представить.
— Тяжелое расставание? — вежливо спрашиваю я.
Дюк отбрасывает меня от стены, и я врезаюсь в диван.
— Держись от нее подальше, — он красный и кипящий, полный ярости и гормонов. — Каким бы ни был твой дурацкий план, он не сработает. Я заправляю всем в этом кампусе. Так все и останется.
Когда ты сидишь на украденном троне, ты видишь врагов повсюду.
— Дюк, чувак. Мне плевать на твое стремление к власти и на твою долбаную политику подготовительной школы. Ты вообще не играешь никакой роли в моем мире.
— Я не играю никакой роли? — он злорадно улыбается. — Ладно. Я был вежлив раньше ради Фенна. Мы могли бы о чем-то договориться. Теперь с дипломатией покончено.
Пользуясь коротким промежутком времени, когда он не держит свои руки на мне, чтобы поправить челюсть.
— Не уверен, что мы согласны с этим определением.
— Я говорил тебе, что произойдет, — напомнил он ледяным тоном.
— Да, — поднимаюсь на
