ноги и вытираю кровь с подбородка. — Мой первый консультант всегда говорил, что нужно работать над тем, чтобы быть более общительным.
— Тебе нравится быть умным, не так ли?
— Эх, — я пожимаю плечами. — Это заработок.
— Самый умный парень в комнате, верно? — он подходит ко мне, раздувая ноздри.
Что характерно для хулиганов из подготовительной школы, они все думают, что у них есть законное право занимать место.
— Так что будь умницей, — продолжает он, смерив меня убийственным взглядом. — Я хочу это услышать.
— Что услышать?
— Ты больше не увидишь Слоан. Даже не хочу слушать, что ее имя слетает с твоих уст.
— О. Да, нет. Я не собираюсь этого делать.
При любом уровне дохода хулиган все равно остается большим тупым животным. Мы же не бежим в убежище от всех беглых бегемотов из зоопарка, которые проносятся через городскую площадь? Нет. Мы вызываем службу охраны рыбных ресурсов и диких животных, чтобы уколоть его задницу транквилизаторами. Я не боюсь Дюка и его угроз.
— Ты понимаешь, что можешь согласиться сейчас или после того, как будешь поднимать зубы с пола, — едва сдерживаемый гнев Дюка пульсирует в выпуклой вене на его лбу. — Я даю тебе шанс пойти по легкому пути. Чего стоит какая-то цыпочка против сломанного носа?
Какая-то цыпочка? Мило. Это действительно поражает воображение, что Слоан вообще нашла в этом парне.
— Позволь мне спросить тебя кое, о чем… — я прервался на секунду, в основном для драматического эффекта. Конечно, часть меня тщетно кричит, приказывая остановиться, размахивая руками в воздухе. У меня здоровое отвращение к боли. Но я скорее умру, чем доставлю удовольствие такому придурку, как Дюк. Назовите это моральным императивом. — Каковы шансы, что девушка когда-либо не симулировала оргазм с тобой?
Почти интуитивно чувствую первый удар, прежде чем он наносится. Я вздрагиваю и напрягаюсь в ожидании удара. Надо отдать должное Дюку, это гораздо больнее, чем я предполагал… Мне почти жаль, что спросил об этом. Затем быстро приходит второй, сбивая меня с ног на четвереньки, и это оглушает мои нервные окончания. На секунду подо мной образуется лужа крови, прежде чем мои ребра вспыхивают от боли, когда он наносит жесткий удар ногой, который переворачивает меня.
— Это может закончиться в любой момент, когда ты захочешь, — рычит он надо мной, нанося еще один удар.
Кровь покрывает мое горло и пузырится в надрывном кашле, когда я хрипло смеюсь.
— Уже? Мы только начинаем узнавать друг друга.
Дюк опускается на колени и бьет меня по лицу. Наконец-то с меня хватит, когда я набираюсь сил, чтобы сбросить его с себя и подняться на ноги. Я участвовал в изрядной доле драк и обычно держусь стойко. Но если честно, это первый раз, когда я, возможно, откусил больше, чем могу прожевать.
Мы с Дюком боремся по комнате, запутываясь и обмениваясь ударами. Чаще всего он попадает в цель, и каждый из них заставляет меня на несколько секунд дольше моргать от темных пятен в глазах. Усталость накапливается быстрее, чем я могу ее стряхнуть, в то время как он совсем не выглядит изможденным. У Дюка в запасе еще десять раундов, а я цепляюсь за канаты, мой живот превратился в яичницу-болтунью, а лицо — в опухшее месиво.
Уже начинаю задумываться чтобы попросить тайм-аут и перерыв на воду, когда дверь распахивается, и вдруг кричит мистер Суинни, пока остальные окружают нас, чтобы разнять нас с Дюком.
— Всем спать, — приказывает отец дома. Он стоит в центре комнаты в пижаме, на подошве его тапочек кровь. — Выключить свет через две минуты. Без исключений, — он смотрит вниз на размазанное по полу месиво из травм. — И уберите это.
Дюк уходит, бросив последний убийственный взгляд в мою сторону.
— Это еще не конец, — предупреждает он, прежде чем Картер насильно утаскивает его.
После этого Фенн убирает беспорядок, а я лежу в постели с двумя банками холодной газировки, прижатыми к лицу. И еще одна упаковка на животе.
— Теперь ты понимаешь, почему я предупреждал тебя о нем, — говорит Фенн, выжимая блестящую розовую жидкость из тряпки в ведро. — Почему водил тебя на бои.
— Становится яснее, да.
— Да? — передразнивает он. — Потому что не похоже, что ты сейчас видишь слишком ясно.
Я издаю усталый стон.
— Ты был прав, ясно? Я был самоуверенным, проигнорировал твои предупреждения, и вот моя награда.
Все болит. Боль подобна песку в пластиковом пакете. Надавишь в одном месте, и миллион песчинок боли устремляется в другое.
— В свою защиту скажу, — бормочу, — Его трудно воспринимать всерьез.
— Я понимаю. Он придурок. Но он это подтверждает. Ты должен перестать его раздражать, брат.
Это здравый совет. Я знаю, что Фенн просто заботится обо мне. В любом случае, будет трудно объяснить нашим родителям, почему он позволил отправить меня домой на праздники в коробке. Но, с другой стороны, я всегда была упрямым.
— Ага. Понял тебя.
С этого момента я больше не недооцениваю Дюка Джессапа.
Пока он продолжает мыть все, я набираю имя Слоан в своих контактах и звоню ей. Мои руки слишком болят, чтобы писать смс.
— Привет, — говорю, когда она отвечает. — Слушай, извини, что так получилось, но я не смогу прийти сегодня.
С пола Фенн бросает на меня взгляд.
— Твоя непунктуальность не выглядит милой, — говорит Слоан на другом конце. — Я уже здесь. Тебе лучше сказать, что ты уже в пути.
— Серьезно. Я не могу сегодня. Я…
— Хорошая попытка. Ты, наверное, за мной, да? Затаился в лесу, как чудак. Я не боюсь темноты.
Фенн бросает на меня взгляд.
— Я не шучу с тобой. Клянусь. Дай мне пару дней…
— Так ты меня подставляешь, — ее тон меняется. В одно мгновение юмор исчез, сменившись чистой ядовитостью.
— Серьезно, ЭрДжей? Какого черта?
— Мне жаль, но…
— Оставь это, придурок. Я дала тебе шанс, а ты его упустил. Счастливой жизни.
— Господи, женщина, — прорычал я в раздражении. — Твой бывший только что швырял меня по
