но его уже и след простыл. Дом огромный, но нет никого. Словно вымерли все или же Быков давно собирался сматываться. Хотя мы узнали, что у Андрея не было семьи. Но дело даже не в этом. В его кабинете мы папку одну нашли. Не знаю, как сказать даже.
Голос в трубке замолкает, а у меня сжимаются кулаки.
– Дэн, мне сейчас вот вообще не до твоих причитаний. Говори.
– В его кабинете мы нашли папку, где были фото вашей жены. Еще до того всего. Когда жива она еще была. Следил Быков за ней. Плотно. Даже когда уже беременна была от вас. Там просто куча фото. Гм…Разных.
Дэн затихает, а я смотрю вдаль, и собраться не могу. Услышанное заставляет кровь стыть в жилах. Эта сука следила за ней. Следила за моей беременной женой!
Воспоминания приходят постепенно. Андрей Быков. Более мерзкого типа представить сложно. Еще в студенческие годы он за женой моей все слюни пускал. Добиваться ее хотел, цветочки, блядь таскал, но она меня выбрала. Сразу притом.
Андрей тут же перевелся в другой универ, бросил все, озлобился. Он ведь грозился мне отомстить за то, что я увел его, блядь, любовь всей жизни. Это же бы так давно. Какого хрена…
Становится трудно дышать от понимания, что это все он…Быков был заказчиком тогда. Озеров работал лишь организатором, нанимал тех тварей. Сука! Андрей прикрывался Олегом. Чтобы я даже не подозревал его. Чтобы отомстить мне. Чтобы выжечь мое сердце нахрен.
Не могу поверить. Мне кажется это какой-то дичью. Андрей прятался за Озерова, продвигая ему карьеру, работая его руками. Чтобы до меня добраться ближе. Чтобы забрать все, что было дорого мне. Даже ребенка. На зло мне. Сука!
Сжимаю трубку так сильно, что та аж трещит.
– Найди Быка и привези мне. Мне все равно, как вы сделаете это, но найди его! Живым привези, понял? Живым!
Стою под дверью операционной уже больше часа, но никто так и не выходит, а мне…выть хочется. Орать хочу во все горло от правды этой черной. Озеров был лишь пешкой. Галимой, блядь, пешкой Быка! За карьеру продался, за признание. И дочь свою продал. За молчание.
А я…подыхать теперь буду от одного только понимания, что все это время девушку невинную наказывал. Нет у Иланы вины передо мной. Не виновата она, что отец ее сука и за деньги душу продал.
Олег ходил под Быком и видимо, делал все, что тот ему прикажет. Озеров просто делал карьеру по головам, и был жалкой игрушкой в руках у черта, который хотел мести за упущенную больную любовь.
Впервые не знаю, что делать. Каждый вдох отдается дикой болью в груди. Как парализовало меня всего, и не отпускает. Как я мог не понять этого раньше? Как?! Про Быкова я не вспоминал все эти годы. Пятнадцать лет прошло! Его не было в нашей жизни, но он, оказывается, не забыл меня, и готовил план мести. За мое счастье. Больной гребаный урод!
Опираюсь рукой о стену, жадно хватая воздух ртом. Все пошло к чертям. Я не тому мстил все это время. Я мстил посреднику, когда настоящая сука наслаждалась моей болью каждый долбанный день. А те твари, что издевались над Милой, тоже все еще живы.
В висках пульсирует. Нахрена я вообще тронул эту девочку невинную? А она терпела. Молчала и терпела. Ради отца. Блядь!
Я уже давно должен быть под домом Быка, и вырезать всю его семью, но я не могу оставить Илану. В клинике уже дежурит целый отряд спецназа. Я понимаю, что пока Бык на свободе, он опасен и для нее. Я должен уберечь птичку, ведь тогда Быков нанимал снайпера, и он целил в нее, а не в меня. Прямо в голову. Чтобы я снова мучился, чтобы снова, блять подыхал от боли.
Рука судорожно тянется к сигарете, но тут же одергиваю себя. Нельзя тут. Операционная за дверью. Черт!
Не могу найти себе места. Успокоиться не могу. То и дело бросаю взгляд на часы. Минуты кажутся резиновыми, но никто из врачей так и не выходит. Я нихрена уже не понимаю, что происходит. Птичку просто забрали, и после этого никто не выходил. Вообще ничего нет. Что там происходит, мать их? Сколько можно-то?
Илана. Как она посмотрела тогда на меня. И вправду подумала, что я ее папашу порешил. Уверена была. Ни капли сомнения в ее глазах.
Усмехаюсь. Ненавидь меня, девочка. Сильно ненавидь. Мало даже будет. Мне надо больше. Чтобы до крови из носу. До потери пульса уже, чтобы догорал.
Хочется орать от одного только понимания, что я наказывал не ту. Все это время я думал, что она дочь моего самого злейшего врага, когда настоящая тварь сидела тихонько в стороне. Озеров лишь на бабки косился, и ради этого, оказался готов даже родную дочь продать.
Даже не сомневаюсь в том, что Быков за эту потерю и молчание ему здорово отстегнул. А Илана…отца все ждала. Наивная до скрипа зубов. Как вообще она выжила с таким отцом, даже не представляю.
Провожу рукой по лицу. Почему-то пальцы мои трясутся. Кажется, что просто сдохну сейчас.
В этот момент я начинаю молча молится. За птичку. Впервые в жизни осмелиться что-то у Бога просить. Если она с дитем умрет, я тоже сдохну. Прямо тут. Мне не для чего больше существовать.
Двери наконец, открываются, и я быстро поднимаюсь со стула. Врач выходит весь в операционной одежде. Перчатки только снял. Только это не акушер обычный, а хирург. И я теперь вообще ни хрена не понимаю.
– Почему так долго? Что там?
– Роды пришлось вызывать.
Сглатываю. Сердце пропускает пару болезненных ударов.
– Какие нахрен роды? Рано еще. Месяц целый ходить ей.
Врач поправляет халат.
– Какой-то резкий стресс, видимо ускорил процесс. Начали кесарить. По-другому не вышло. Кровотечение сильное началось. Господин Волков. Вы же знаете да, что девушка выбрала? Вы вместе решение это принимали?
Смотрю на врача и нихрена не пойму. Мысли, как бешенные газели уже проносятся в голове.
– Какое решение?
– Илана на минуту в себя пришла и передала письмо, в котором указала, что если возникнут риски, чтобы приоритет отдали ребенку, а не ей.
Охреневаю просто от услышанного. Горло, как обручем сжимают. До скрипа.
– Что?! Что, блядь, она передала?
– Чтобы ребенку жизнь сохранили, если будет выбор. Роман Викторович, у девушки сильное кровотечение открылось. Сейчас надо сделать такой
