указанную в шапке вчерашнюю дату. Картинка пазлами собирается в голове. Кровь стынет с приходом понимания. Медленно поворачиваюсь к Аверину и натыкаюсь на его пристальный скальпирующий взгляд. Он уже сидит на кровати весь подобравшийся, сон как рукой сняло.
— Лин… — протягивает ко мне руку в успокаивающем жесте, но я вовремя отшатываюсь и вскакиваю с кровати.
— Так ты этого ждал, да? Два дня ему надо! — я визжу наверно на всю квартиру, но сейчас плевать.
— Лин, успокойся! — Никита тоже автоматом повышает голос.
— Не буду я успокаиваться. Забирай свою бумажку и проваливай! — кричу я, кидая ему почерковедческое заключение в лицо.
В котором какой-то неизвестный мне К.В. Байдаков соизволил подтвердить, что я не соврала тогда в машине. И действительно не я писала заявление об изнасиловании пять лет назад.
Глава 54. Правда
— И не подумаю! — фыркает Ник, — Тебе надо, ты и проваливай.
От шока я даже замолкаю на секунду.
— Офигел?! Это моя квартира!
— Из квартиры можешь не уходить. Ты же в душ шла? Вот и иди, куда шла, а я спать хочу, — и Аверин, демонстративно взбив подушку, зарывается в неё лицом.
— Ты …Ты… — меня всю трясёт. Я просто не знаю, что делать, — Да ты охренел вконец! Уходи!!!
— Нет, — доносится до меня глухое из- под одеяла.
Я растерянно смотрю на отвернувшегося Никиту. Это шутка такая? Ну не выталкивать же силой его. Тем более шансы мои заведомо провальные.
— Ну и отлично, — бурчу себе под нос звенящим от обиды голосом. Кидаю собранные вещи обратно на пол и разворачиваюсь, чтобы и правда уйти. Ну не вечно же он будет тут валяться. Свалит когда — нибудь.
— Так, стоять, — Никита неожиданно подскакивает и перехватывает меня за талию, утягивая на кровать. Я вырываюсь, даже разок попадаю ему по уху. Но всё равно мои попытки просто жалки. Ник придавливает меня своим телом, перехватывает руки и заводит их за голову.
— Всё, кис. Спокойно поговорим. Без криков, без драк. Не шипи. Да?
В его глазах застывает вопрос и ожидание. Я хмурюсь, но медленно киваю, соглашаясь. И он сразу отпускает мои запястья. Однако слезть с меня даже не думает.
— Я не мог по-другому, — тихо произносит, всматриваясь в моё лицо, — Не мог, понимаешь? Прости.
Сердце болезненно сжимается. К горлу подкатывает предательский ком, мешая говорить.
— Ты не мне поверил, не мне! А ведь тебе никогда не врала…А ты вместо этого ждал подтверждения от какого-то неизвестного мужика. Какой-то бумажки! — хриплый шёпот срывается с губ беспорядочными обвинениями. Я вижу, как Никита хмурится от каждого слова, словно это лёгкий удар. И меня несёт в садистском стремлении продолжать.
— А если бы он сказал, что это я писала? Ну вдруг? Ты бы так и не пришел? Не простил меня? Да? Что молчишь?!
— Пришёл бы, — глухо произносит Никита, сгребает меня под собой в охапку и утыкается носом в висок. В его словах сквозит обреченность, — Конечно бы пришёл. Куда я от тебя, кис…
— Но замуж бы не звал, — наконец доходит до меня.
Я часто моргаю, пытаясь не разреветься, а он молчит. Просто не может признаться. Но и соврать, что я не права, тоже не может.
— Ждал бы, когда приестся, отпустит? — продолжаю добивать и его и себя неприглядной правдой, находя в этом извращенное удовольствие.
— Этого бы никогда не произошло, — едва слышно возражает Никита.
— Но ты бы тихо надеялся …
И он снова молчит. Не сказанное вслух "да" звенит между нами. Слёзы застилают глаза, картинка расплывается. Да, так бы он и поступил. Так бы и думал. Будто я проклятие какое-то. Обуза, от которой мечтают избавиться. И не могут.
— Уходи, Никит, — повторяю бесцветным голосом.
— Алин…
— Уходи.
Он вдруг взрывается. Встаёт с меня резко и прожигает тяжелым взглядом.
— Ну а почему я вообще должен был тебе поверить безоговорочно после всего?!
— Чего всего, Никит! Я не врала тебе никогда! — я тоже сажусь на кровати и вновь повышаю голос.
Аверин встаёт и быстро натягивает джинсы. Молчит некоторое время, похоже пытаясь успокоится, а потом ровно произносит.
— Я должен был убедиться. Лин, я убедился. Просто давай забудем всё и начнём жить заново. Вместе.
— Как вместе то, если ты мне не веришь? Как нам жить с тобой??? — я вижу его усилия не вспылить, но сейчас я не в том состоянии, чтобы их оценить по достоинству.
— Теперь верю… — глухо возражает Ник.
— Теперь я нет. Ты уйдешь наконец? — я тру ноющие виски. Это невыносимо всё.
— Лин, я люблю тебя, — как-то обреченно произносит Никита.
— Это запрещенный прием, Аверин. Подлый. Уходи.
— Как хочешь, — бросает он через пару секунд звенящего молчания и исчезает из моей спальни.
В голове проносится: «И из жизни наверно». И становится очень больно.
