Но она писала ему каждый день, желая поговорить с ним. Хотела узнать, все ли с ним в порядке. Просто хотела его, в общем.
И часть его была расстроена тем, что Элиза, казалось, не обращала внимания на его грандиозный план «люби ее и оставь». Она, кажется, не понимала, что он бросил ее ради ее же блага, потому что постоянно звонила, просто пытаясь связаться с ним.
Другой его части втайне нравилось, что она не отказалась от него. Так часто поступали многие люди. Несмотря на то, что Роум никогда не отвечал ей, он чувствовал себя немного лучше, зная, что Элиза была там, ожидая его.
Что было дерьмово с его стороны, конечно. Он освободил ее, чтобы она нашла кого-то нового. Кого-то лучше него. Кого-то, кого она заслуживала. Его рука крепко сжала бутылку пива. Не то чтобы он хотел, чтобы какой-нибудь засранец прикасался к ней…кто-то, кроме него.
Да, Роум был очень расстроен.
Однако он не взял телефон, чтобы прочитать сообщение. Он задержался, чтобы проверить его, поэтому, вернувшись к себе домой в свою ветхую комнату в мотеле, он смог насладиться им, мысленно представляя ее красивые губы, формирующие слова. Просто думая о ней и зная, что она была там, думая о нем, Роум снова почувствовал боль в груди. Черт возьми, он скучал по ней.
Впервые за много лет он не чувствовал себя одиноким рядом с ней. Он не чувствовал себя полностью, абсолютно брошенным на произвол судьбы. Элиза приняла его — нищего, покрытого татуировками и пирсингом парня, который ездил на потрепанном Харлее, и она любила его. На мгновение Роум страшно обрадовался, что не дал Гранту Маркхэму повода рассказать Элизе, кто он на самом деле. Он не хотел видеть, как любовь в ее глазах вспыхнет и погаснет, как только она поймет, что он бывший заключенный.
Поэтому Роум допил пиво, расплатился и вышел. Он перекинул ногу через байк и заколебался. Телефон прижался к нему в заднем кармане, напоминая о том, что его ждет сообщение. Элиза звала его. Не в силах ждать, Роум вытащил телефон и щелкнул по экрану, ее сообщение засветилось.
Элиза: «Я беременна».
Яростная радость пронзила его насквозь, а за ней последовал душераздирающий ужас. Боже.
Он разрушил ее жизнь.
Сунув телефон в карман куртки, Роум повернул мотоцикл на шоссе, направляясь в противоположную сторону от своего отеля, прямиком к крошечному городку Блубоннет.
Глава 17
Через несколько часов Роум въехал на стоянку отеля. Было уже за полночь, свет был выключен. Ему было все равно. Ему нужно было поговорить с Элизой, а она заслуживала большего, чем просто сообщение. Он перебирал все в уме.
Так или иначе, каким-то образом, он сделает все правильно для нее… не важно, что она решила. Он поддержит ее несмотря ни на что, даже если ее ответом будет просто пощечина.
Дверь в гостиницу была заперта, и на мгновение Роум растерялся. Почему она была заперта? Эмили никогда не запирала это чертово место. Он постучал в дверь, а затем нажал пальцем на кнопку звонка. Он не станет дожидаться утра, чтобы поговорить с Элизой.
Через минуту зажегся свет. Роум услышал шаги, приближающиеся к двери, и все его тело напряглось в ожидании.
Он не был готов увидеть своего брата Иерихона, стоящего в дверях с сонным выражением лица, одетого только в пару фланелевых боксеров и белую футболку.
— Привет, чувак. Тебе нужна комната? — Брат устало улыбнулся ему.
— Кто там? — раздался голос за спиной Иерихона, и через секунду взъерошенная Эмили подошла к нему, застегивая халат. Она выглядела удивленной, увидев Роума, а затем ее лицо стало пунцовым. — О, привет. — Она коснулась рукой своих растрепанных волос.
Ясно, что его брат крутил роман с милой Эмили. Роум бы это понял… позже. Сейчас все, что имело значение — это Элиза.
— Мне нужно поговорить с Элизой. Ты можешь разбудить ее и сказать, что я здесь?
— Ее здесь больше нет. — Эмили растерянно посмотрела на него и зевнула.
Его сердце на секунду остановилось. Элиза вернулась домой к родителям? Неужели он каким-то образом пропустил это сообщение? Неужели нет никакой возможности увидеть ее сегодня вечером?
— Ее нет?
— Нет. Сейчас я свободна от гостей. — Эмили посмотрела на Иерихона, и ее щеки снова порозовели. — Хм. Что-то вроде того. Во всяком случае. — Ее глаза сосредоточились на Роуме. — Сейчас она живет на ранчо Дотри. Что-то типа запасного домика.
По его лицу пробежала усмешка.
— Прекрасно. Спасибо. — Роум повернулся и поспешил вниз по лестнице.
— Увидимся, брат, — протянул Иерихон со смехом в голосе. — Не забудь написать.
Он бросил брату неприличный жест и потащил свою задницу обратно на мотоцикл.
Элиза все еще была в городе.
На самом деле она спала в его старой кровати. Эта мысль заставила его напрячься, но Роум подавил ее, свернув на фермерскую дорогу, ведущую к ранчо Дотри. Сейчас было не время для гребаного стояка. Сейчас самое время подумать о детях, их обязанностях и о том, что, черт возьми, они собираются делать.
Но его член не слушал. Он стоял прямо, представляя Элизу, мягкую и сонную, свернувшуюся калачиком в его одеялах.
Перед тем как въехать на стоянку, Роум заглушил мотоцикл, свернул с дороги и прошел остаток пути пешком. Было уже поздно, и, если бы он с ревом ворвался внутрь, глушитель объявил бы всем, что кто-то прибыл, а ему хотелось поговорить с Элизой наедине. Один на один.
Роум подошел к ряду домиков и направился к своей старой хижине. На мгновение ему захотелось заглянуть в окно, но это означало бы, что он извращенец, не так ли? Очень осторожно он повернул дверную ручку, проверяя.
Не заперто. Он осторожно открыл дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее за собой.
И посмотрел на женщину, спящую в постели.
Элиза была одета в старую футболку для сна, ее длинные волосы рассыпались по подушкам. И она выглядела такой болезненно красивой, что у него защемило сердце. Роум подошел к кровати, еще немного понаблюдал, как она спит, а потом присел на корточки рядом с кроватью и провел пальцами по ее щеке. В полоске лунного света, проникавшего сквозь занавески, ее щека казалась идеальной.
Черт, что он говорит? В его глазах она всегда была совершенством. Всегда.
Элиза начала просыпаться, ее взгляд автоматически обратился к нему. Ее взгляд был расфокусирован, а затем улыбка расцвела на ее лице, когда она узнала его.
— Эй, детка, — прошептал Роум, его голос был полон желания.
Боже, он хотел эту женщину. Не только ради секса, но, чтобы она была его, навсегда.
— Роум, — выдохнула Элиза, садясь.
К его удивлению, она тут же потянулась к нему и притянула его лицо к своему. Ее губы опустились на его губы, и она начала жадно целовать его.
Мгновение спустя его потрясение прошло, и он поцеловал ее в ответ, скользнув языком в ее рот, как будто никогда и не покидал ее. Как будто недели депрессии и отвращения к себе за то, что игнорировал ее, были забыты. Его Элиза целовала его, и в этот момент мир был совершенен.
Он зарылся руками в ее волосы и прижал к себе, его рот ласкал ее, отдавая ей каждую унцию своей страсти и желания. Его язык скользил по ее снова и снова, и Элиза издала мягкий мяукающий звук признательности, сделавший его член еще тверже. Она была так сексуальна, даже когда только что проснулась.
— Роум, — выдохнула она между поцелуями. — О, Роум. Ты вернулся. Я так рада.
Он неохотно оторвался от ее губ, хотя и не смог удержаться, чтобы в последний раз не пососать ее нижнюю губу.
— Боже, я скучал по тебе, — вздохнул он.
— Я тоже скучала по тебе, — тихо сказала Элиза. — Почему ты меня так бросил?
— Я просто… Я не подхожу тебе. Это дерьмовый ответ, знаю. Я подумал, что будет не так больно, если я просто встану и уйду.
Однако он ошибся. Он страдал из-за этого каждый час, каждый день, даже когда пытался забыться в бессмысленной работе.
— Ты действительно, действительно причинил мне боль, — сказала Элиза, накрыв ладонями его руки, обхватывающими ее лицо. — Я не знала, то ли я просто представляла, как все было между нами, то ли ты действительно заботился обо мне. — Из ее глаз брызнули слезы.
