– Иди, я тебя догоню.
Шохин перевёл взгляд на Алёну, после чего хмыкнул и пошёл прочь. А они остались вдвоём. Алёна молчала, а Михаил снова её разглядывал. Не дождавшись от неё ничего, спросил:
– Хочешь мне что-то сказать?
Она впилась взглядом в его лицо, молчала, и Барчук, не скрываясь, ухмыльнулся. Подошёл ближе. Слишком близко, благо, что рядом ни души. Подступил к Алёне, и смотрел сверху, с насмешкой и любопытством.
– Или ты хочешь меня о чём-то спросить, – подсказал он, в конце концов. – Я прав? Но боишься сказать лишнее.
Алёна упёрлась взглядом в его шею в расстёгнутом вороте рубашки. Губу закусила и ждала. А Барчук неожиданно вздохнул и поведал:
– Вагнеры приходятся моей матери дальними родственниками. Честно, я даже не возьмусь объяснять какими. А Фёдор был мне то ли племянником, то ли пятиюродным братом. Мы никогда толком не общались, но, так уж вышло, что я был на вашей свадьбе. – Алёна зажмурилась и задохнулась одновременно. – Конечно, ты меня не помнишь. Пятьсот гостей, и я, заскочивший из уважения к родителям на свадебный банкет. Но как можно было не запомнить тебя? – Михаил сунул руки в карманы брюк, придвинулся к ней совсем тесно, ни о каких приличиях уже и речи не шло. Продолжал сверлить Алёну взглядом, а после своего вопроса, сам же пожал плечами. – Ты была самой прекрасной невестой, что я видел когда-либо. Помню, ещё подумал: как тебя угораздило выйти замуж за Федьку? Со временем, правда, всё стало ясно, но тогда я смотрел и смотрел на тебя. Ослепительная девочка. А как ты сияла улыбкой, как ты играла влюблённость. Все эти взгляды, прикосновения, трогательные и смущённые улыбки. Ты прекрасная актриса, солнышко. И, конечно же, я тебя узнал. Не сразу, не в Солнцево. Тогда ты показалась мне знакомой, но ты повзрослела, изменилась, загордилась. Я всё присматривался к тебе и вспоминал. А потом в магазине в свадебном платье увидел – и всё сразу встало на свои места.
Алёна облизала сухие губы. А сквозь зубы процедила обвинение:
– Ты должен был сказать мне об этом ещё в Москве.
– Зачем? – удивился он. – Ты так мило притворяешься, что для тебя всё впервые. Муж, платье свадебное. Это довольно занимательно наблюдать. Правда, я не совсем понимаю, к чему всё это.
– И не поймёшь! – Алёна воинственно вскинула подбородок и осмелилась взглянуть Михаилу в глаза. Но он ничуть не смутился. Вместо этого попросил:
– А ты объясни. Мне весьма любопытно.
Она попыталась оттолкнуть его от себя, чтобы уйти, Михаил противиться не стал, отступил, но успел схватить Алёну за руку. Ей пришлось обернуться.
– Приезжай завтра в Солнцево, я буду там весь день. Поговорим.
Она дёрнула рукой.
– С чего ты взял, что я хочу с тобой о чём-то разговаривать?
– А с чего ты взяла, что мне интересно, хочешь ты или нет?
Сказать на это было нечего, поэтому Алёна лишь сверкнула на него глазами, а как только он освободил её руку, ушла. Только помедлила перед дверями в ресторанный зал, дышала, как выброшенная на берег рыба, понимая, что ещё немного и у неё начнётся приступ паники. А Вадим этого заметить не должен. Но как ни старалась, он всё же обратил внимание на её нервное состояние. Алёне уже было не до милых разговоров, не до поцелуев и объятий, ей хотелось домой и спрятаться где-нибудь, хоть в шкафу. Только бы ни с кем не говорить.
– Что с тобой? – спросил Вадим, когда они возвращались домой на такси.
– Голова ужасно разболелась, – соврала она из последних сил. – Может быть, вино.
– Может, – согласился он. Окинул её внимательным взглядом, после чего обнял за плечи и притянул к себе. И Алёна так и ехала до самого дома, уткнувшись носом в его плечо, в полном молчании. Голова, на самом деле, разболелась, да так сильно, что затошнило.
– Ты вся бледная, – участливо проговорил Вадим, прежде чем отпереть дверь квартиры. Даже под локоток Алёну поддержал. Открыл дверь, и прямо за ней оказалась Зоя. Алёна от неожиданности нахмурилась, вдруг подумалось, что сестра так под дверью и стояла, поджидая их. И выглядела Зоя странно обеспокоенной. В таком состоянии люди обычно принимаются задавать вопросы, но сестра поспешно отступила и раздвинула губы в широкой улыбке. Вот только взгляд её выдавал, метался с лица Вадима на лицо Алёны. И бормотала Зоя какую-то чепуху.
– Наконец, вернулись. Мне не по себе одной было. Как-то странно себя чувствовала. Вам понравился ужин? Вадим, вот тапочки.
Тапочки показались Алёне особо странными предметами во всём происходящем. Она остановилась посреди прихожей, и на тапочки жениха уставилась. Их только что к его ногам собственноручно поднесла её сестра. Алёна на Зою посмотрела, но ни одного вопроса в её голове сформироваться так и не смогло. Зоя её опередила и принялась выпытывать:
– Что с тобой? Ты очень плохо выглядишь. Бледная, уставшая. Правда, Вадим?
– Спасибо за правду, сестрёнка, – пробормотала Алёна без всякой радости и признательности за заботу.
– Девочки, успокойтесь, – миролюбиво проговорил Прохоров. И обеих приобнял за плечи. На Зою посмотрел и вкрадчиво сказал: – У Алёны сильно разболелась голова, ей нужно срочно лечь.
– Что же, ужин был испорчен? – Этот вопрос сестры Алёна услышала уже по пути к своей спальне. Зоя задала его негромко, и ей показалось, что с определённым умыслом. Но даже оглянуться и попытаться вникнуть в то, на что сестра намекала, Алёне в данную секунду показалось чудовищным издевательством над собой, и она вошла в спальню и плотно закрыла за собой дверь.
– Какие планы на день? – спросил её утром Вадим. Они завтракали, как уже повелось, втроём, так сказать, семья за одним столом собиралась, и это должно было радовать и благотворно на всех влиять, как уверяла Анна Вячеславовна.
Алёна отвлеклась от своих мыслей, подняла голову и посмотрела на жениха, потом на сестру. Зоя выглядела прелестно, молодой и свежей, на мир смотрела с радостью и спокойствием, сестру ничто не тревожило – ни какие-либо проблемы, ни совесть. Алёна полагала, что она сама так не выглядела. Причём не только сегодняшним утром, а уже несколько недель. Она была нервной, расстроенной и озабоченной.
– У меня единственный план, – рассмеялась Зоя. – Пойду на любимую работу.
Алёна водила ложечкой в чашке с кофе. Есть совершенно не хотелось.
– Я поеду в Солнцево, – проговорила она после паузы.
Вадим удивился.
– Зачем?
Опять пришлось врать и выкручиваться. Хотя, не такая уж откровенная была ложь, зависело от того, какой смысл в её слова вкладывать.
– Барчук вчера попросил. Даже настаивал. Он подходил ко мне, когда ты говорил с Шохиным. Ты не заметил?
– Заметил, конечно. Странно, что он мне ничего не сказал.
Алёна лишь плечами пожала.
– Я же веду этот проект. Он обращается ко мне напрямую.
Вадим наградил её странным взглядом. Словно слова Алёны пришлись ему не по душе, словно она попыталась его задвинуть в угол. Но в данный момент ей было не до самолюбия Вадима. Предстояло решить проблему с Барчуком.
– Я подвезу Зою до офиса, – сказал любимый. Алёна лишь кивнула, изобразила благодарную улыбку, если честно, ей не терпелось покинуть квартиру, чтобы можно было прекратить притворяться, улыбаться и изображать деловитость. Только вернулась от двери, чтобы поцеловать Вадима на прощание.
– Пока.
– Пока, – отозвался он. Смотрел ей в глаза и улыбался.
Дома уже некоторое время царила странная атмосфера, когда все друг другу улыбались. Алёна совершенно неожиданно подумала об этом, открыла дверь и обернулась через плечо. Вадим всё ещё стоял, смотрел ей вслед и улыбался. Алёна дверь закрыла, продолжая чувствовать странную тревогу. Потом мысли вернулись к предстоящему разговору с Михаилом, и она поспешила вниз по лестнице.
На выезде из города неожиданно попала в пробку, и поэтому до Солнцево, в общем счёте, пришлось добираться почти два часа. Её автомобиль без проблем пропустили на территорию, видимо, заранее получили указания. То есть, Михаил Сергеевич ждал, и не сомневался, что она приедет.
