Появление Тёмы стало последней, решающей капелькой. Я ведь хотела запомнить его другим! Таким как он был пару лет назад, немного ворчливым и раздражительным, но тем не менее веселым и заботливым. Нам даже молчать друг рядом с другом было комфортно. День за днем всё менялось и никто из нас этому не препятствовал. Первые годы второго «попробовать» были хорошими, но главенствующее место в моей жизни, как не круто, занимала работа, что жутко Тёму бесило. Он привык и так и не смог смириться, что центр моей вселенной больше не он. А я… до конца довериться не смогла. И его до жути ревность болезненная…
Самообладание, вылетевшее в трубу так и не удается извлечь на поверхность, оно противно во мне поскуливает.
Поджигаю благовония и свечи электрические включаю, расставляя их по всей квартире. Жилище моё превращается в квартиру бабки — экстрасенса. И в таких бывать приходилось, сходство явное на лицо. Для большей схожести можно было бы винца накатить, но воздерживаюсь, подсяду ещё ненароком.
Расслабиться всё равно не выходит. Даже лежа в ванне на часы поглядываю. Может быть не стоило Косте писать… Но скорость его появления трепет внутри вызывает.
В оставшееся время, кручусь в кровати, ложась то так, то эдак. Сон не идёт, но дело не в нём — боюсь пропустить появление. Как только экран вспыхивает ярким свечением, подрываюсь и несусь открывать, едва не свалившись с кровати, запутавшись в одеяле.
— А вдруг я звонил сказать, что не могу приехать. Готов поспорить, ты даже в глазок не удосужилась посмотреть, — с показательной укоризной мягко отчитывает.
Он вообще слишком мягко со мной разговаривает, словно я вот — вот дух испущу.
— Ну это ты же ты! Я почувствовала. Проходи, — делаю несколько шагов назад пропуская его в квартиру.
Жлудовка беспринципная — вопит моё пробуждающееся привычное сознание. Сейчас поздняя ночь. Он женат, всё ещё. Вы в квартире вдвоем. Ещё свечи эти, как из фильмов про проституток.
— Алён, думаешь громко. Я дословно чертят твоих слышу. Передай им, что секса не будет. Могут идти погулять, — откровенно, но безобидно посмеивается.
— Пойдем руки помоешь, потом сам им расскажешь. Может быть они тебя переубедят, — буду считать, что на сегодня функция фильтрации речи меня покинула окончательно.
Костя делает шаг мне на встречу, но я руку вперед выставляю.
— Сначала помыть, потом прикасаться.
— Ну, всё. Скрипка вернулась, — выдает печально?
— Чего?
— Я в пять лет изъявил желание на скрипке играть. А потом не знал как родителям рассказать, что мне в тягость занятия. Они и так из-за них переругались. Пришлось себе руку сломать, — выражение его лица равнодушно, мол, было и было. — С тобой так же примерно. Без боли просто не оторваться.
Хохотать начинаю. Кого-то мне эта ситуация напоминает. Капец, как.
— Боже, я хотя бы не специально, — тихо шепчу сквозь смех.
За секунду в голове мысль пролетает — бедные наши с ним дети, если они будут, конечно. Его решимость и кардинальный подход, помноженные на мою любовь к поиску причинно — следственных связей… Таким людям нельзя узнавать, что членовредительство может приносить благо.
— Ты о чём? — интересуется, открывая воду в раковине, ловит мой взгляд в зеркале. Смотрит так, что я мурашками вся покрываюсь.
Чтобы как-то отвлечься, рассказываю ему историю про глупую Алёну и козла физкультурного, параллельно достаю чистое полотенце из пенала настенного.
— И что физрук реально тебе массаж после делал? — интересуется глаза распахнув.
— Это всё, что тебя интересует в данном рассказе? — скрещиваю руки на груди. Посмотрите, каков.
— Я тебя вижу, не забывай. Стоишь тут целёхонькая, значит обошлось.
— Насилия и принуждения не было тоже, — пожимаю плечами и уже на кухню идти собираюсь.
Костя меня за предплечья обхватывает, к стене прижимает, предварительно к себе лицом развернув. Наваливается сверху, плотно прижав при этом к стене. Дышать не могу, но не от тяжести, а от охвативших меня сильных эмоций, на грани. Понимаю, что мне нравится то, что сейчас происходит. Но это неправильно. Рано. Нам так нельзя.
Действия же совершаю, противоположные. Обхватываю его крепко за плечи, прижимаясь ещё крепче. Меня буквально окутывает исходящая от него энергетика. Чувствую его губы прижатые к моей шее, они не двигаются, дышит он при этом надрывно.
— Поставь меня на пол, пожалуйста, — в ответ он лишь выше меня приподнимает, обхватив за бедра окончательно от пола отрывает. — Пожалуйста, тебе нельзя. Швы…, - мой и без того слабый протест прерывается, когда я его язык на своей шее чувствовать начинаю.
Глава 70
Мой разум летит в бездну со скоростью света, прихватив за собой все инстинкты. Собираюсь с силами и предпринимаю последнюю попытку чтобы отстраниться, ноги вместе свести пытаюсь. Костя несколько раз бедрами в меня толкается, преодолевая сопротивление вялое.
Каждая клеточка внутри дрожать начинает. Вместо мозга в черепной коробке кисель из похоти и восторга кипеть начинает.
До губ он так и не поднимается, целует каждый сантиметр от подбородка до плеч. Периодически присасываясь к некоторым участкам шеи. Пальцами всё крепче сжимает кожу на бедрах. Я в домашних штанах, но по ощущениям — на живую.
Даю себе пару секунд, одной рукой так и держусь за него, второй затылок его массирую, ногтями кожи касаясь. В какой-то момент рычание сдавленное раздаётся. И до меня наконец-то доходит — ещё немного и мы уже остановиться не сможем.
— Костя отпусти, пожалуйста. Очень тебя прошу, — едва ли не всхлипываю. Он замирает. — Я себе швы твои сейчас представила, и всё что с ними произойти может. Как хирурга я тебе себя не советую, — тараторю.
У меня и правда перед глазами картинка мелькает, как кровь через повязку сочится. Ногой пол стараюсь нащупать. Хватка на моем теле ослабевает, но лишь на столько, чтоб я могла спуститься по стеночке к полу. Отстраниться от себя он мне не позволяет. Дышит тяжело, касаясь губами моего виска. Будоражит меня каждым вздохом.
— Сдохнуть проще, чем от тебя оторваться. Ума не приложу как так вышло. Пздц незаметно подкрался, — хрипло шепчет, сильнее к себе прижимая. — Думал, что сердце остановится если ты откажешь сейчас. Но нет, даже просто обнимать тебя нравится. Главное не отпускать. Как ты это делаешь, Аленёнок?
К Вам, Константин, вопрос аналогичный! Моё, еще затуманенное возбуждением сознание, смысл слов воспринимает не полностью, но зато… я уже влажная. Вот, где пздц. Физиология идущая вразрез принципам.
— Пойдем чаю что — ли выпьем, — произношу прикрывая глаза.
Дышать до сих пор тяжело. Сердце как теннисный мячик о стенки грудной клетки бьется, туда — сюда. Тупое сравнение для дочки кардиолога.
Прости, папуль, но даже не это мой главный минус. Вы годами вдалбливали нам, что хорошо, что плохо. Но мне идет четвертый десяток, а я всё так же ведусь на женатых. Осуждаю себя, но ведусь.
— Может лучше в спальню, — Костя соблазнительно мне улыбается, игриво подмигивает.
— Сейчас пойдем на кухню, там свет лучше, стяну с тебя футбол и шов проверять буду. Нитки, если что, у меня дома есть, — теперь уже я ему подмаргиваю.
— Мне план нравится, только учти, если снимешь с меня хоть часть одежды, я тебя трахну. И так еле сдерживаюсь. Так что пошли, — отталкивается рукой от стены и направляется в обговоренную точку.
Заварив Косте чай, достаю для себя из кухонного шкафа банку растворимого кофе, и как самый последний лох, откручивая крышку рассыпаю его на стоящий слева от себя стул и пол.
Быстро перевожу взгляд на Костю, в надежде, что он не заметил. Как же. Сидит и лыбится довольно.
Оставляю несчастную полупустую тару на столе, и иду за влажными салфетками к шкафу, достав их снимаю со стены пылесос. Все собрала и стою тупнем смотрю на зону поражения.
— Давай помогу, — Костя поднимается, забирает у меня из рук влажные салфетки, кладет их на стол, поднимая с него банку с кофе. — Я заварю тебе, помню что без сахара и с молоком.
