С другой стороны...
Когда ее еще пригласят на такую свадьбу? Дом претерпел огромные изменения за последние две недели. Над бассейном возвели новую временную плоскую крышу, во дворе поставили палатки и посадили десятки тысяч цветов. С одной из киностудий Уилмингтона приехала команда осветителей, чтобы ставить свет. Фирма, обслуживавшая свадьбы, доставила еду — от икры Д° шампанского «Кристалл» — из трех уилмингтонских ресторанов, а всем управлял шеф-повар из Бостона, которого выписала Сьюзен. Говорили, что его кандидатура была выдвинута на должность шеф-повара Белого дома. Все выглядело чрезмерным, чего она ни за что не допустила бы на собственной свадьбе. Что-нибудь на пляже в Мехико, в присутствии самых близких людей было больше в ее стиле. Но все же ей хотелось пойти. Больше она никогда в жизни не попадет на такую свадьбу!
При условии, конечно, что у нее будет наряд. Честно говоря, она не понимала даже, почему роется в шкафу. У нее нет волшебной палочки, и превратить джинсы в платье или сделать вид, будто пробор на другую сторону сделает ее принцессой, она не может. У нее был единственный более-менее приличный костюм, который Сьюзен не находила отвратительным, когда Ронни забегала к ним по пути в кино. Бирюзовую рубашку и белые шорты она надевала на работу, но походила в них на пасхальное яйцо.
— Что ты делаешь?
В дверях стоял Джона, удивленно глазея на сестру.
— Нужно найти что надеть.
— Ты куда-то идешь?
— Нет. Надеть на свадьбу.
— Ты замуж выходишь? — Джона вытаращил глаза.
— Конечно, не я. Сестра Уилла.
— Как ее зовут?
— Меган.
— Она славная?
Ронни покачала головой:
— Не знаю. Я никогда ее не видела.
— Почему тогда идешь на ее свадьбу?
— Уилл пригласил. Так полагается. Он имеет право пригласить на свадьбу одного гостя. Так что я буду гостьей, — пояснила она.
— И что же ты наденешь?
— Не знаю. У меня ничего нет.
— Но ты нормально одета.
Конечно. Костюм пасхального яичка. М-да...
— Я не могу это надеть на свадьбу. Нужно вечернее платье.
— У тебя в шкафу платье?
— Нет.
— Почему же ты здесь стоишь? — логично спросил Джона.
И то верно.
Она закрыла шкаф и плюхнулась на кровать.
— Ты прав. Я не пойду. Все очень просто.
— Но ты хочешь идти? — с любопытством спросил Джона.
В одно мгновение ее мысли метнулись от «совершенно не хочу» до «вроде бы» и, наконец, «естественно».
— Уилл хочет, чтобы я пошла. Для него это важно. И там очень интересно.
— Почему же ты не купишь платье?
— Потому что у меня нет денег, — пожала плечами Ронни.
— О, это легко исправить, — заверил Джона и направился в угол, где хранилась его коллекция игрушек. Подняв модель самолета, он перевернул ее и отвинтил нос. Когда на постель посыпалось содержимое тайника, челюсть Ронни отвисла при виде солидного количества наличных. Не менее нескольких тысяч!
— Это мой банк, — пояснил Джона, вытирая нос. — Я давно коплю.
— Где ты все это взял?
Джона показал на десятидолларовую банкноту:
— Эту ты дала мне, чтобы я не рассказал па, как видел тебя на фестивале. Эта — за парня с голубыми волосами. А это я выиграл в покер лжецов. Эта за тот раз, когда ты убежала из дому после комендантского часа.
— Понятно. И ты все это хранил?!
— А что мне еще с этим делать? Ма и па покупают мне все необходимое. Стоит только донять их хорошенько, и они идут магазин. Получить все, что я хочу, очень легко. Нужно только знать, как этого добиться. Ма требуется, чтобы я плакал; па — чтобы объяснил, почему этого заслуживаю.
Она улыбнулась. Ее братец шантажист и психолог. Поразительно!
— Поэтому деньги мне не нужны. И Уилл мне нравится. Он делает тебя счастливой.
А вот это совершенно точно.
— Ты очень хороший младший брат, знаешь это?
— Знаю. И ты можешь взять все, но с одном условием.
Вот оно. Начинается.
— Каким?
— Я не пойду с тобой покупать платье. Это тоска зеленая.
— Заметано, — не задумываясь кивнула Ронни.
Она смотрела на себя, с трудом узнавая отражение в зеркале. Наступило утро свадьбы, и последние четыре дня она провела, примеряя все мало-мальски подходящие платья в городе. Прогуливалась туда-сюда в новых туфлях. И часами просиживала в парикмахерской. Почти час ушел на завивку и укладку в стиле, показанном девушкой-парикмахером. Ронни также попросила совета насчет макияжа, и теперь свято следовала данным указаниям. Платье, купленное Ронни, хотя особого выбора не было, несмотря на множество магазинов, которые она посетила, имело глубокий треугольный вырез и отделку из черного стекляруса — нечто совершенно отличное от того, что она привыкла носить. Вчера вечером она сделала маникюр и накрасила ногти, довольная, что не смазала лак.
— Я не знаю тебя, — сказала Ронни своему отражению, Поворачиваясь то так, то этак. — Я никогда тебя раньше не вид ела.
Она поправила платье. Нужно признать, оно неплохо на ней сидит.
Ронни улыбнулась. Определенно она отлично выглядит. По пути к двери она надела туфли и направилась в гостиную. Отец снова читал Библию, Джона смотрел мультики. Все как всегда. Когда па и братец соизволили поднять глаза, вид у них был ошеломленный.
— Черт меня побери! — выдохнул Джона.
— Тебе не следует говорить такие вещи, — строго заметил отец.
— Какие именно? — уточнил Джона.
— Сам прекрасно знаешь какие.
— Прости, па, — смиренно пробормотал Джона, — я хотел сказать просто, «меня побери». Без «черта».
Ронни и отец рассмеялись.
— Что это вы? — удивился мальчик.
— Ничего, — отмахнулся отец.
Джона подошел поближе и стал изучать сестру.
— А где твои фиолетовые волосы? — спросил он. — Исчезли? Р
Ронни тряхнула локонами:
— Временно. Мне идет?
Прежде чем отец успел ответить, вмешался Джона:
— Ты снова выглядишь нормальной, но не похожа на мою сестру.
— Ты чудесно выглядишь! — поспешно заверил отец.
Ронни облегченно вздохнула. К собственному удивлению.
— Платье ничего?
— Само совершенство, — кивнул отец.
— А туфли? Я не уверена, что они подходят к платью.
— Еще как подходят.
— Я пыталась наложить макияж, а мои ногти...
Она не успела договорить. Отец покачал головой.
— Ты никогда не была прекраснее, чем сейчас. По правде говоря, я вообще не знаю, есть ли кто прекраснее в целом мире.
Он говорил то же самое и раньше. Сто раз.
— Па...
— Он правду говорит, — перебил Джона. — Выглядишь потрясно! Честно-честно. Я едва тебя узнал.
