– Мама, куртку возьми, а то украдут, а она чужая. Это мне парень дал, которого со мной вместе везли в машине.
Мать вопросительно взглянула на врача, тот пожал плечами, потом буркнул, что они вкололи мне много чего и сознание могло спутаться. Затем немного подумал и добавил что-то насчет невропатолога, которого надо будет пригласить с утра пораньше.
Но я все же добилась от мамы, чтобы она взяла куртку, и потом уже чувствовала себя телом, которое крутят, перекладывают со стола на стол и на кровать и вообще отключилась.
Проснулась я утром не знаю во сколько и увидела спящую на стуле маму. Попытка пошевелиться вызвала боль, заставила меня вскрикнуть. Мама сразу вскинулась, заплакала и принялась причитать, что я, слава богу, жива, а остальное до свадьбы заживет. Мне опять сделали укол обезболивания, и через некоторое время я выяснила, что у меня банальный закрытый перелом лодыжки, трещина ребра и ушибы всего остального. Я согласилась сесть и поесть, потому что после укола чувствовала себя не так уж плохо – лишь мешали повязки на ребрах, а нога, закованная в гипс, вроде и болела несильно. Еще болели вторая коленка, где обнаружилась здоровая ссадина, грудь и локоть правой руки. Но я была жива и полна оптимизма. Даже справилась с омлетом, хотя от кофе отказалась – гадость такая, что и порося пить не стали бы.
Едва ощутив запах больничной еды, мама сморщила нос, а увидев рацион, метнулась к двери, пообещав скоро вернуться. Само собой, мама сейчас накупит всего самого вкусного и будет меня пичкать как маленькую. Я почувствовала укол совести: если есть и лежать, я растолстею, да и бюджет наш, тщательно рассчитанный, не позволяет особых трат на глупости. Потом я вспомнила, на что были отложены деньги – на поездку на юг. И опять принялась реветь: вдруг перелом не позволит мне съездить на море. Наверняка не позволит, вот черт! Соседки по палате – две тетки неопределенного возраста и большого веса, мирно досыпавшие после завтрака, – заворочались и принялись ворчать.
Тут в окошко что-то стукнуло. Я приподнялась и уставилась на улицу. Там маячила Светка. За ее спиной возвышались два мужика в байкерских кожанках. Увидев мое лицо, они подошли к самой стенке, и подружка знаками велела мне открыть окно. Кое-как я дотянулась до шпингалета, и рама с готовностью и легким скрипом распахнулась. В ту же минуту один из парней сложил руки лодочкой, Светка наступила в них, встала ему на плечи и, опершись на подоконник, влезла в окно. Тетки заворчали, а Светка, услышав «холодно», только фыркнула: «Проветритесь».
Потом уставилась на меня огромными, какими-то шальными глазами, и я сразу поняла, что она не спала ночью, и что-то происходит.
– Ты как? – спросила Светка. – Я твою маму встретила, но она со мной разговаривать не стала. Только что не плюнула в мою сторону.
– Не обращай внимания. Мама есть мама, у нее работа такая – нервничать. У меня сломана нога, треснуто ребро, а остальное – фигня, заживет. Синяки просто.
– Ты не винишь меня?
– За что?
– Ну, это же мой брат был... Надо было сопляка уложить вовремя.
– Не говори глупостей! – Я произнесла это голосом моей мамы. Мы обе это поняли и рассмеялись. Потом Светка полезла меня обнимать, я зашипела, а она опять виновато произнесла:
– Прости.
– Ничего... слушай, что вчера было?
– Ужас, что было! Пока моя мамаша до дома дошла – ей человек пять рассказали о наезде. Она меня бить кинулась. Если бы я не смылась, у меня сейчас травм было бы не меньше, чем у тебя. – Светка облизала сухие губы, глаза ее лихорадочно блестели, и мне показалось, что у подруги жар. Она оглянулась на теток и понизила голос: – А потом я поехала в больницу, но меня сюда не пустили. Тогда я дождалась Николая...
– Кого?
– Ну, Летнева же. Ты что, его не узнала?
Я покачала головой. Светка придвинулась поближе и принялась рассказывать. Оказывается тот мужик, что ехал со мной в «скорой», – это и был тот самый Николай Летнев, бард из бардов и Светкина мечта. Он провел время у приятеля, который жил неподалеку от города, а потом вся хорошо гульнувшая гоп-компания взялась доставить его в город, чтобы он успел отдохнуть перед концертом. Вот и отдохнули. Светка встретила у больницы подтянувшихся байкеров, нашла среди них знакомого и вскоре уже прочно сидела на одной из машин, дожидаясь известий о Николае. Его отпустили в тот же вечер: рентген показал, что переломов нет, только сильный ушиб и растяжение. Эластичный бинт и пожелания провести несколько дней в покое – вот и все, что ему прописали. Все отправились отмечать спасение Летнева, и Светка тоже. Тут она стала совсем невнятной, но я так поняла, что моя подружка добралась-таки до своего кумира.
Увлеченные разговором, мы не прислушивались к происходящему вокруг до тех пор, пока одна из теток, присмиревших от Светкиного нахальства, не вякнула:
– Эй ты, шалава, выметайся. Обход идет.
Прислушавшись, я различила шарканье ног в коридоре и голоса. Светка метнулась к подоконнику и свалилась на руки байкерам. Я прикрыла окно – и в палату вошли дежурный врач и медсестра.
День в больнице тянулся невыносимо, несмотря на приход мамы с сумкой всяких вкусностей. Я знала, что Светка должна вернуться, да и маму было жалко, а я съела столько, сколько и в здоровом состоянии не ела: лишь бы доказать, что аппетит нормальный и чтобы мама успокоилась, ушла домой спать.
Само собой, я заснула, так и не дождавшись Светки. Но она все же пришла. Камушки и песок ударили в окно. Я очухалась, открыла раму, подруга опять оказалась на моей кровати, и я сразу поняла, что что-то еще случилось, потому что на глазах ее блестели слезы. Светка никогда не плачет. Ее даже мальчишки в детстве уважали за твердость и отсутствие нытья. Я – другое дело: у меня чуть что слезы ручьем. Увидев подругу в таком состоянии, я не на шутку перепугалась. Она взяла мою руку, дотянулась, осторожно поцеловала меня в щеку и зашептала:
– Прощай, Туська, я уезжаю. Не знаю когда, но увидимся. Ты точно на меня не в обиде?
– Нет, какая обида! А куда ты едешь?
– Сначала по маршруту гастролей, а потом в Москву.
Я захлопала глазами, не веря своим ушам, подружка торопливым шепотом пояснила, что мать ее простит невесть когда, а пока и видеть не может, трясется вся. Взрослое население двора, да и наша компания, винили в случившемся именно Светку, что меня в тот момент ужасно удивило. И подружка, встретив своего героя, решила заодно распрощаться с ополчившимися на нее родными и знакомыми.
– С Сусликом я попрощалась, он дурак, конечно, еще, но все равно братик. Ты присматривай за ним, ладно? – Я кивнула. – Я тебе напишу. Или позвоню.
– Светка, но как же ты... одна. К началу занятий в институте хоть вернешься?
