– Ты сдурела?!
Весьма странный вопрос, если вспомнить, что Алёна увидела несколько минут назад. От картины сего действа, с участием любимого человека и родной сестры, вполне можно и сдуреть, и ума лишиться, и разочароваться в жизни раз и навсегда. Но с ней ничего подобного не произошло. Она лишь сделала то, чего требовала её душа и гордость. И совершенно о содеянном не жалела. Поэтому отвечать на риторический вопрос не стала, просто развернулась и из спальни вышла. Ещё слышала рыдания Зои, та старалась вовсю, рыдала взахлёб, но это не имело значения. Как и не имело значения то, что сестра сейчас говорит Вадиму. Алёна знала всё наперёд. Она остановилась посреди гостиной, закрыла лицо руками и замерла так на некоторое время, притворяясь, что у неё это время есть, что она находится в темноте, тишине, и вокруг неё ничего не происходит. Нужна была минута, чтобы собраться с мыслями. Сил у неё не было, а вот умные, подходящие к моменту мысли совсем бы не помешали.
Так её и застал Вадим. Он выскочил из спальни, уже без одеяла, успел натянуть на себя домашние штаны, и, наверное, был возмущён и собирался что-то Алёне высказать по поводу её неадекватной реакции. Но увидел её, принял её позу за скорбную, и притормозил. Даже запнулся, уставился на неё, не зная, что сказать и как, вообще, начать.
Позвал:
– Алёна.
Она поняла, что время закончилось, отняла руки от лица, и к Вадиму повернулась. Посмотрела. Немножко, но пожалела, что переросла тягу к дешёвым актёрским трюкам, какими с удовольствием пользуется младшая сестра. Она же больше не льёт слёзы и не кидается к мужчинам в ноги, в поисках защиты и спасения. Даже любопытно, что сделал бы Вадим, если бы перед ним сейчас оказалось две женщины, бьющиеся в истерических рыданиях?
Её прямой взгляд Прохорова удержал на расстоянии. И пыл, и возмущение его заметно поубавил. Он только нелепо развёл руками.
– Я понимаю, как всё это выглядит… – проговорил он, и виновато поморщился.
– Это не выглядит, Вадим. Это так, как есть на самом деле. Ты спишь с моей младшей сестрой.
Вадим тяжело вздохнул, взъерошил и без того не слишком густую свою шевелюру.
– Алёна…
– Давно это продолжается?
Он вытаращил глаза. Головой замотал.
– Нет. Я тебе клянусь, это случилось совсем недавно… – И вдруг признался: – Помешательство какое-то.
Если бы Алёна могла, она бы после его слов рассмеялась. Потому что Вадим на самом деле выглядел растерянным и непонимающим. А вот она всё прекрасно понимала. Зоя вцепилась в доступную ей добычу зубами, и бороться с ней будет трудно. Ой, как трудно.
Не невозможно, нет. Алёна даже знала, как с сестрой справиться. Вопрос стоял иначе. Хочет ли она с этим справляться? Но с другой стороны, в эти минуты рушилась вся её налаженная жизнь. И всё из-за жадной, завистливой девчонки.
Но горячиться она не стала. Сделала глубокий вдох, вроде как набираясь сил и терпения, после чего нервно сцепила руки. Снова посмотрела на Вадима. Вздёрнула подбородок повыше и поджала губы, будто борясь с подступающими слезами. Задышала тяжело и бурно.
Вадим всё же сделал к ней осторожный шаг.
– Алёна.
– Перестань, перестань повторять моё имя, – процедила она. Слёзы всё-таки полились из глаз, а Алёна, к своему удивлению, вдруг осознала, что они вполне искренние. Как только заплакала, в груди словно что-то лопнуло, и стало больно и обидно от творившейся в этом мире несправедливости. По крайней мере, несправедливости по отношению лично к ней. Чем она её заслужила? Она несколько лет подарила этому мужчине. Она его если не любила, то искренне боготворила, заботилась о нём, ставила его интересы превыше своих, гордилась им, уважала и надеялась на счастливое совместное будущее. И ради этого будущего она готова была работать, стараться и всеми силами делать его счастливым. Но он не оценил. Даже этого не оценил. Тогда что нужно делать, чтобы мужчина тебя любил и принимал такой, какая ты есть? Чтобы уважал?
– Вадим, как ты мог? Она моя младшая сестра!
– Я знаю, знаю, – забормотал он. – Ты думаешь, я себя не ругал? Но так случилось!
– Что случилось? – разозлилась Алёна. – Ты увидел красивую задницу в своём доме, и решил, что имеешь право попользоваться?
– Зачем ты так говоришь? Ничего подобного не было!
– А что было? Скажешь, что эта малолетняя бестолочь тебя чем-то другим заинтересовала?
Прохоров словно испуганно взглянул на неё. И даже шикнул:
– Говори тише, она же услышит!
Алёна даже рассмеялась, правда, зло.
– Да какое мне дело, услышит она или нет? Или это не наш с тобой дом? Это уже её дом? Мне надо разрешение спрашивать, что в этих стенах говорить?
Вадим снова поморщился, даже зажмурился. Он не любил скандалы, не любил крики, а тем более всяческие неудобные ситуации, которые относились непосредственно к нему. А Алёна, чтобы жениха подзадорить, повторила, твёрдым, достаточно громким голосом:
– Вадим, она провинциалка до мозга костей, она никто, понимаешь? И что самое интересное, всегда будет никем. Она приспособленка, которая сама ничего делать не умеет, да и не хочет! – Не удержалась и добавила: – Она вся в мать! – Отвернулась от него, в сердцах всплеснула руками и продолжила, говоря уже самой себе: – И я ведь всё это видела, я всё понимала, что нужно гнать эту дрянь из своей жизни. Но она на первых порах и мне умудрилась голову заморочить, я тоже на эти огромные, невинные глаза повелась! Захотелось девочке помочь! Вот, – Алёна ткнула пальцем в открытую дверь спальни, – помогла! Потому что другого ничего не умеет, только ноги раздвигать!
– Перестань меня оскорблять! – Зоя показалась в дверях спальни, и Алёне, если честно, в эту секунду захотелось вручить ей Оскар за трагизм. Зоя была заплаканная, с разъехавшейся по лицу косметикой, с красной после удара щекой. Стояла в дверях, всё ещё завёрнутая в мятую простынь, прижимая края к груди. Светлые волосы рассыпались по плечам, и сестра весьма смахивала на несправедливо обвинённую святую. Для эффекта, стёрла со щёк слёзы детским жестом и громко всхлипнула. – Я не виновата! – выкрикнула она Алёне в лицо.
Та всерьёз удивилась.
– Ты стоишь передо мной голая, после того, как я застала тебя в своей постели, и ты не виновата?
– Не виновата, – повторила Зоя, заикаясь. – Я его люблю! Я в этом не виновата.
Алёна целых две секунды просто смотрела на сестру. На всю ситуацию взглянула как бы со стороны. На себя, на неё, видела вытянувшееся лицо Вадима после столь эмоционального признания, как на его губах всё же промелькнула улыбка умиления. И Алёна поняла, что проигрывает по всем пунктам. Это было невероятно, это было удивительно, но, надо признать, что она сама позволила этой ситуации дойти до столь безумного финала. Она отвлеклась, она доверилась, и впустила в свою жизнь чужого, по сути, человека, назвав её сестрой, родной кровью.
А Зоя стояла в этой чёртовой шёлковой простыне, как на эшафоте, и рыдала. Конечно же, Вадим поспешил к ней. Алёна-то застыла, как изваяние, с каменным лицом. Ей помощь и поддержка были не нужны.
– Зоинька, успокойся, – услышала Алёна его бормотание. И повторила про себя: «Зоинька».
Изменить уже ничего было нельзя, но для масштаба трагедии, Алёна сообщила:
– Вадим, успокаивать надо меня. Это мне изменили. Ты. Вот с этой девкой.
Прохоров на неё посмотрел, взгляд был укоризненным. Укоризненным! Он ещё её поучал!
– Алёна, перестань, в конце концов. Я понимаю, что я виноват, но зачем доводить её до истерики?
– Поверь мне, ни у меня, ни у тебя не хватит слов и доводов, чтобы довести её до истерики. Ты ведь специально подгадала, да, Зой? Видела, что я расстроена, и понадеялась, что я не поеду в офис, а вернусь домой. А тут – картина маслом! Как ты любишь чужого мужика, всеми фибрами своей скупенькой души!
Ей всё же удалось Зою задеть. У младшей сестры вдруг зло сверкнули глаза, и она даже ткнула в Алёну пальцем.
– Ты беспокойся о своей душе! Думаю, она чернее некуда!
