— Я! — не дав ему договорить, ответил Луис Альберто. — Я берусь изыскать эту сумму.
— У вас мало времени. Уже через полчаса, — он взглянул на часы, — вернее, через двадцать три минуты может последовать второй звонок… И надо еще решить, в какой машине с телефоном и кто отправится отдавать выкуп!
Звонок последовал раньше. Дон Серхио метнулся к магнитофону и нажал на кнопку.
— Виктория! Это я, Бето! Я обязательно должен приехать, я могу понадобиться!
— Бето? — удивился Луис Альберто, внимательно посмотрев на Викторию.
— Раз хочет, пусть немедленно приезжает, — сказал сыщик.
— Бето, мы ждем тебя! — сказала Виктория.
Серхио Васкес закончил свою мысль:
— Уже сейчас необходимо заняться подготовкой пакета. Надо срочно связаться с полицией. Нам одним в этом деле не справиться.
— Я не хотел бы делать это достоянием прессы…
— Террористы могут это сделать и без вас. Полиция нужна, так как она располагает агентурой и техническими средствами для перехвата информации и быстрого реагирования. К тому же деньги необходимо пометить изотопами. Это поможет в дальнейшем поиске преступника или… преступной банды.
— Свяжитесь с полицией. Но прежде я позвоню в офис.
Луис Альберто приказал управляющему немедленно снять со счета двести миллионов песо в больших купюрах и как можно скорее, запечатав их в прочный пластиковый пакет, доставить по адресу, который он указал.
— Дон Луис Альберто! — ответил управляющий. — Но я хотел бы, чтобы вы подтвердили это письменным распоряжением или хотя бы личным присутствием…
— Я не желаю тратить время на повторение сказанного! — И он повесил трубку.
Серхио Васкес оговорил с Луисом Альберто другие детали и получил от него разрешение на все действия, какие он сочтет необходимыми.
Серхио Васкес связался с центральным отделением полиции и, попросив к телефону своего старого друга — капитана Томаса Буэро, кратко изложил ему ситуацию, доверительно упомянув (с просьбой не разглашать это) об особом участии в судьбе похищенной девушки сеньора Луиса Альберто Сальватьерра.
— Кто поедет? — спросил капитан.
— Я. На машине сеньора Сальватьерра. Надо бы деньги пометить. — И он дал капитану телефон офиса фирмы сеньора Сальватьерра и имя управляющего.
— Хорошо… Я свяжусь с управляющим и попрошу банк пометить ассигнации. Мы включаемся.
Ровно через полчаса голос неизвестной, записанный Васкесом на магнитофон, монотонно сообщил Виктории:
— Слушай и не перебивай! Машина с телефоном должна ждать у выезда номер три на окружное кольцо в восемь часов вечера. Называй номер телефона!
— 550-0001! — взволнованным, но внятным голосом продиктовала Виктория и повторила: — 550-0001!..
Блас, записавший номер телефона, нашептал Урсуле то, что она за ним повторила, присовокупив остальную часть сообщения:
— Нечего волноваться! Главное — не подведи сестру и делай, как велят! Теперь дальше. В машине не должно быть никого, кроме водителя с названной суммой денег, запакованных в пластиковый пакет. Движение начнется по моему звонку. Задержка на один час обойдется еще в сто миллионов. В десять часов вечера можешь заказывать для сестры гроб и панихиду! Позволяю один вопрос…
Трубку схватил Луис Альберто:
— Как себя чувствует девушка и какие гарантии ее освобождения?
Блас, узнавший голос Луиса Альберто, быстро вернул Урсуле трубку, и она монотонно сказала то, что он ей нашептал:
— Плохо она себя чувствует, так что имейте к ней жалость! А мертвую мы ее и так освободим! Долго она не протянет! Все! Позвоню в восемь в машину…
Бегония слышала, как шуршала газета, как чавкал человек, жующий сандвич с сыром, сыр распространял острый запах, и Бегонии захотелось есть.
Потом она услышала хихиканье и догадалась, что оно связано с чтением газеты.
Зазвонил телефон, человек во второй раз сказал: «Нет, это не прачечная».
Бегония вспомнила смешной анекдот: «Это зоопарк?» — «Нет!» — «А зачем тогда снимаете трубку?..» И тут же смекнула, что насчет прачечной — это у них условная фраза.
Она подумала: как жалко, что я немая, я бы, не раскрывая глаз, громко спросила: «Это зоопарк?» Она чуть не прыснула и сделала себе выговор — она не хотела обнаруживать свое бодрствование.
Как странно, ей совсем не было страшно.
Она решила «поработать». И тут же ей явился Бето. Если бы Скальпель пощупал сейчас ее пульс, он бы встревожился — так учащенно он забился при возникновении Бето.
Она увидела его обнаженным на берегу моря. Бегония устыдилась, что «раздела» его, но ничего теперь не могла поделать: он шел к ней, раскрыв объятья, и улыбался.
Она могла бы увернуться, если бы открыла глаза.
Но она не могла их открыть, не выдав себя чавкающему созданию, и этим как бы оправдала то, что позволила обнять себя, чем Бето тут же и воспользовался, крепко-крепко притиснув ее к себе и повалив на землю…
Она чуть не вскрикнула, почувствовав тяжесть мужского тела, и в первое мгновение поразилась реальности своего видения, но тут же поняла, что на нее взгромоздился шуршащий пожиратель сандвича.
Скальпель решил хоть как-то воспользоваться близостью лакомой юности и, взгромоздившись на усыпленное им совершенство, стал тихо имитировать связь с несовершеннолетней. Его напряженное старание почти вынудило Бегонию залепить ему оплеуху, но от этого ее избавил новый звонок, сбросивший на пол пахнущего сыром павиана, который испуганно просипел в трубку: «Нет, это не прачечная», добавив от себя непредусмотренное: «Сколько раз говорить!»
Бето не стало. Но осталась тоска по нему…
В тишине
что за голос мне
все мерещится издалека?
Как будто камыши река
перебирает…
Как будто зеленый дождь в садах
на влажных клавишах-плодах
играет…
Бегония никогда раньше не думала о мужчинах всем телом…
Этот зов ночной
ищет встречи со мной,
это ты — ветром во тьме,
это ты — светом в окне,
это ты любовь свою
даришь мне!
Она творила его таким, каким бы хотела видеть…
Из мечты,
из нежности и доброты
так нежданно, так желанно
сотворился ты!
Музыка, возникшая вместе со словами, будоражила девушку — это была не ее музыка, ее принес Бето.
Вся земля вокруг,
каждый луч и звук, —
кистью гения
пишут твой портрет
моей надежде
в утешение…
Вдруг ей стало страшно, что она никогда не сможет сыграть Виктории эту мелодию, никогда не напишет ей эти слова, не попросит ее… спеть их для Бето!
