Евгений поднимает глаза на Костика и делает глубокий вдох, но ничего не отвечает.
— Очпуеть! — Потрясенно выдыхает тот. — Я так и знал, что этим все закончится. Макс то, Макс сё. Нельзя! Нельзя и еще раз нельзя! Никогда нельзя влюбляться в натурала. Прекрати это немедленно и выбрось из головы, пока сам себя не загнал в полную задницу!
— Насколько я понял, Женька именно этого и хочет. — Вклинивается Игорь. — В смысле загнать себя в одну конкретную задницу.
Тонкое наблюдение Игоря остается проигнорированным Костей. Он бросает на него беглый недовольный взгляд и вновь поворачивается к Жене.
— Женёк, ты как будто вчера на свет родился, чесслово. Хуже этого может быть только… — Костя отчаянно пытается придумать самую ужасную аналогию, которая будет способна отбить у Евгения желание продолжать этот абсолютно бесперспективный эпизод. — Только…
— Влюбиться в женщину. — Подсказывает Гошик.
— Да! Влюбиться в… — Костя вопросительно переводит взгляд на Игоря.
— Я был женат. — Многозначительно напоминает тот, вроде «я знаю, о чем говорю».
— Ладно, не в этом суть. — Поворачивается Костя к Жене. — Увидишь, он из тебя всю кровь выпьет, все жилы вытащит…
— Разделает и съест… — Гошик. — Натуралы, они такие… — Наигранно передергивает плечами от притворного ужаса. — Врагу не пожелаешь.
— Ты успокоишься уже или нет? — Раздраженно осаживает его Костя.
— Так, кончай тут на психику давить. Не видишь что ли, парню и так хреново? Жень, понятие «натуральности» весьма абстрактное. Я где-то читал…
— Ага, читал он. На баллончике освежающего аэрозоля в туалете? — Едко. На этот раз уже Игорь игнорирует Костю.
— … что еще дедушка Фрейд говорил — абсолютно все люди бисексуальны. Вопрос лишь в том, насколько в них это раскрыто и насколько они это себе позволяют. Так что рано впадать в хандру. Теперь он знает, что ты гей, вы живете вместе уже какое-то время, и даже если он считает неприемлемым для себя такой вид отношений, то как друга вряд ли ты его потеряешь. Особенно учитывая все то, что ты для него сделал. Пусть прогуляется, остынет, подумает, а потом вы спокойно поговорите.
Женя, если честно, уже успел пожалеть несколько раз — несколько сотен раз — что организовал этот вечер вообще и завел этот разговор в частности. Ничего утешающего он не услышал и даже слова Игоря о мифической всеобщей бисексуальности никак не вдохновляют. Женя прекрасно отдает себе отчет в том, что если продолжит и дальше зацикливаться на Максе, назад уже просто не сможет вернуться очень долго. Хотя, скорее всего уже не может.
— Костя прав. — Наконец, вздыхает он. Костик слегка улыбается, обрадованный тем, что Евгений прислушался все-таки к нему. — Нужно выбросить это из головы. Тем более у Макса сейчас очень трудный период и я не хочу усложнять его еще больше. Но… мне действительно уже мало его в качестве друга.
— Я не понимаю, тебе не с кем трахаться, что ли? — Растерянно интересуется Костик.
— Кость, — холодно произносит Женя, — тебе не с кем трахаться что ли, что ты уже столько времени живешь, отказавшись от полноценного секса в пользу Игоря?
Костик открывает рот, но передумав, закрывает его и в комнате на несколько долгих секунд повисает тишина. Ситуация на глазах приобретает новые оттенки и в большинстве своем достаточно мрачные.
— Заяц, ты же знаешь, — мягко произносит Гошик, чтобы разрядить атмосферу, — только дай сигнал, и я, как истинный альфа-самец исправлю твою нехватку полноценного секса.
— Слушай ты, альфа-самец, блин, — чуть раздраженно поворачивается к нему Костя, — ты слышал, чтобы я жаловался?
- Так, спасибо за дружескую поддержку, — Женя ставит свою уже пустую чашку обратно на поднос, — я ее очень ценю, но боюсь, тема себя исчерпала. Я гей, мне нравятся мужчины, в частности Макс, но он натурал и ему мужчины не нравятся. Так что будем пробовать продолжать дружить. Если, конечно, в свете открывшихся подробностей это все еще возможно.
Когда спустя полчаса за Костей с Гошиком закрывается входная дверь, они все еще продолжают спорить на тему бесперспективности и гипотетической возможности отношений с натуралами, но уже между собой. Женя убирает в комнате и распахивает балконную дверь, чтобы проветрить. Моет стаканы и чашки на кухне, периодически бросая взгляд на часы. Макса уже нет полтора часа и где это Чудовище бродит и когда вернется неизвестно. До ужаса глупая и абсурдная ситуация. Играть в друга-натурала было сложно, теперь быть другом-геем практически невыполнимо. Но поговорить с Максом нужно обязательно. Объясниться. Даже если Женя и не скажет ему всей правды, не важно. Он найдет, чем себя отвлечь со временем и кем… тоже найдет…
От новой пачки сигарет осталась ровно половина, а толку никакого. Макс сидит в соседнем дворе на качелях, которые жалобно поскрипывают от легкого покачивания, когда он отталкивается здоровой ногой от влажной и холодной земли. Глядя на мозаику светящихся окон и привалившись виском к холодному железному пруту качелей, он пока не может заставить себя вернуться в Женину квартиру, а больше идти ему некуда. Можно было бы поехать к себе, но квартира все еще его и не его, а войти в нее сейчас — с головой нырнуть в ту депрессию, из которой он вот уже как месяц пытается выкарабкаться. Почему же так хочется сбежать?
Максим ежится и достает еще одну сигарету. Чиркает спичкой по коробку и, пряча дрожащий огонек в ладонях, касается его кончиком сигареты в губах. Глубокая затяжка и выдох. Что-то не дает ему разобраться в своем состоянии до конца. Но Макс чувствует, что ему нужно это сделать, потому что он впервые не знает, что с ним происходит и почему. Очень осторожно он начинает вытягивать из глубины сознания все то, что так тщательно прятал там все это время, чувствуя себя законченным извращенцем со съехавшей крышей и боясь лишний раз не так посмотреть на Женю, чтобы тот не дай бог ничего такого не подумал о нем. А теперь выяснилось, что тот все это время был геем и…
Вдруг мысли неожиданно меняют свое направление и Максим понимает, что Женя прав, он действительно не проявлял к нему никакого интереса… в этом плане.… Почему от этой мысли где-то внутри на секунду становится еще хуже? Да бля, потому что ему стоит огромных усилий не разрешать себе задумываться над теми эмоциями, которые в нем вызывает Женя, а тому оказывается вообще похер. И Макс не знает, какое именно из этих двух открытий его сейчас больше злит. Всю жизнь быть нормальным, встречаться с девушками, потом основательно шибануться головой и… начать думать о парне, который как вдруг выяснилось гей, но у которого точно кто-то есть, есть своя личная жизнь. Вообще отдельная жизнь. Максу до сих пор непонятно, чего он с ним носится и помогает. Жалость? Мысли опять сваливаются лавиной, слипаются, не давая провести хоть какую-нибудь логическую связь во всем происходящем. Только этого не хватало к общей куче жизненного дерьма. Хотя если такое и могло произойти хоть с кем-то из всех миллиардов людей, живущих на планете, то только с ним. Пиздец, одним словом.
Сигарета тлеет в заледенелых пальцах. Не будет же он тут сидеть до утра. И потом, Женя ведь не знает о том, что творится у Макса в голове, тем более когда и сам Макс уже не знает, что там творится. В одном ему удается себя убедить — он точно не гей. Просто… Просто с ним в последнее время происходит сплошное черти что — видать, головой приложился к асфальту основательно, и даже шлем не помог — а когда эта полоса закончится, все вернется на свои места. Успокаивая сам себя, Макс продолжает искать положительные стороны и цепляться за них. Они редко видятся, это хорошо. Отец Жени пообещал, что вопрос с квартирой все-таки решится. Через месяц ему разрешат ходить без костылей, и он сможет вернуться к своей прежней жизни. Почти прежней. Осталось найти пока себе какое-нибудь занятие, которое окончательно отвлекло бы его от этого помешательства до тех пор. Макс выбрасывает окурок и решительно поднимается с качелей.
