– Эй! Алло! Ты еще тут? – Олеся услышала обеспокоенный голос Женьки.
– Какой кошмар.
– Это… это да. Слушай, она там тебе может рассказать кое-что… Не верь ничему, ладно? Или знаешь что – давай-ка я поеду вместе с тобой. Идет? – Голос Жени стал почему-то заискивающим.
Олесе было не до того, чтобы разбираться в оттенках голоса подруги. Они договорились встретиться рано утром возле метро, а уж там… потом поговорим, да?
– А Анна поедет? – спросила Олеся. – Я что-то до нее не могу дозвониться.
– Я тоже, – пожала плечами Женя.
– Это правда, что она уехала с поля с какими-то ирландцами?
– Похоже, что да, – заверила ее Женька, и на этом разговор был окончен. Решено было, раз так, ехать без Анны. Раз она недоступна.
* * *
Рейс Москва – Дублин занимает примерно семь-восемь часов, если с пересадкой, то даже больше. Плюс время ожидания в зеленой зоне, плюс таможня, получение багажа – на все вместе уходит полдня, не меньше. Двенадцать часов на то, чтобы укрепиться, стать сильнее и перестать рыдать при звуках шотландского рожка. Анна справлялась с задачей на три с плюсом. Лучше, чем могло быть. Хуже, чем она надеялась.
Анна не отвечала на звонки подруг, потому что пока не была готова объясняться с ними. Особенно, конечно, с Нонной. С Олесей объясниться было бы легче, в этом Анна была уверена. Олеся сама знала, что такое любить кого-то без памяти. Но даже с ней Анна пока что не была готова говорить. Рано.
Она решила для начала просто сосредоточиться на работе и ни о чем не думать. Она доехала до клиентки и подстригла ее, почти не думая о самолете, который уносил от нее любимого мужчину на сотни миль, через моря-океаны. «Почти» не считается, так как, укладывая волосы, Анна вдруг спросила у клиентки, не знает ли та, какая разница во времени между Москвой и Дублином.
– Не имею никакого понятия. А тебе зачем? – удивилась клиентка.
Анна встрепенулась и заставила взять себя в руки. Она поклялась не произносить вслух (и про себя тоже) такие слова, как Ирландия, Дублин, кельтский и особенно имени Матгемейн всуе. Также, на всякий случай, она постаралась не упоминать ничего шотландского, не думать о клетчатом и рыжем.
– Значит, ты решила его забыть? – поинтересовалась у Анны следующая клиентка.
С ножницами в руках Анна замерла над головой клиентки. Опасно! Оказывается, она уже полчаса рассказывала о том, как Матгемейн, наверное, уже ее забыл и что у него наверняка в каждом порту по девушке.
– В каждом аэропорту, – поправилась Анна. – Я не знаю, что делать. Зачем мне ложные надежды?
– Я никогда не видела настоящую любовь с первого взгляда, если честно, – призналась клиентка. – Да, симпатия может возникнуть и все такое. А вы с ним уже… ну, было что?
– Если ты хочешь сказать, что он уже получил свое и интерес его угас, то… да, угас, – кивнула Анна и густо покраснела.
А как еще себя чувствовать, если ты впервые занималась любовью после четырехлетнего перерыва? Никакой голос разума не достиг сознания Анны. В присутствии Матюши она теряла голову, без Матюши ей стало одиноко и пусто.
– Ну и ладно, не переживай. Ты только пальцем щелкнешь – к тебе с десяток таких же прибежит, – заверила ее клиентка. – Не жалей.
– Я не жалею, – покачала головой Анна, и это была правда от первой до последней буквы. Она не жалела ни об одной секунде, но теперь-то нужно было как-то жить дальше. Безумства кончились, началась проза жизни. Нужно было как-то выруливать дальше. Забавно, что самая главная проблема – что делать с Заступиным – не потревожила Анну до самого вечера, пока она не вернулась домой после долгого рабочего дня. Впервые за три дня, если не считать того сумасшедшего визита домой с ирландскими музыкантами, Анна увидела своих детей и свою свекровь. Бабушка Ниндзя стояла в коридоре, вытирала руки кухонным полотенцем и осуждала Анну всеми фибрами своей души.
– Ну что, уехали эти? – спросила она тоном, не оставляющим сомнений.
Анна кивнула и устало поставила сумку с продуктами на тумбу.
– Как дети? – спросила она. Что бы ни делала Баба Ниндзя, ее гневу не удастся испортить ее настроение. Оно и так – хуже некуда. Прошло уже семь часов с того момента, как Матгемейн исчез, помахав ей рукой из зеленого коридора и рассеянно улыбнувшись. Анна злилась, хотела плакать или убить кого-нибудь. Или позвонить ему, но никакого номера у нее не было.
– Значит, теперь ты вспомнила о детях? – сжала губы Полина Дмитриевна. – А раньше ты о чем думала?
– У меня нет причин стыдиться. Я четыре года ни с кем не встречалась, – ответила Анна, глядя прямо в глаза свекрови.
Та почти дрогнула от такого прямого взгляда. В конце концов, она знала, рано или поздно этим бы кончилось. Появился бы мужчина, так или иначе. Невестка была слишком хороша, пекла слишком вкусные пироги, умела улыбаться так тепло, что в лучах ее улыбки все грелись, как в мягких лучах весеннего солнца. А как она умела слушать!.. Больше всего свекровь боялась, что невестка исчезнет из ее жизни. После гибели сына Анна стала для нее всем на свете. Она любила Анну. Что говорить – Анну любили все. Теперь вот еще и какой-то смазливый рыжий ирландец, обрушь Господь все беды на его иноземную голову!
– Аня, но ведь это же не может быть серьезным. Он же иностранец! – воскликнула Полина Дмитриевна. – Даже не в этом дело, он же музыкант. Какая может быть уверенность в таком человеке? Может быть, прямо сейчас он уже заигрывает с другой девушкой из зала. Они же такие – ненадежный народ. Музыканты такие от природы.
– Возможно, – кивнула Анна, но про себя подумала, что сейчас Матюша не на концерте, сейчас его самолет, наверное, уже приземлился и выруливает по мокрой от дождя полосе в Дублинском аэропорту. Откуда она это знала? Она посмотрела погоду в Дублине, не сдержалась, загрузила ее на телефоне, в приложении «Яндекс, погода». И, кстати, если бы кто-то спросил у ее сердца, то оно бы ответило, что никого надежнее Матюши она никогда не встречала. Глупое, глупое сердце. Всему верит, даже Интернету и особенно переводчику Google.
– Тебе одиноко, и это нормально, – проговорила свекровь, наливая Анне чаю. – Ничего страшного не случилось, и ты права, тебе не надо стыдиться. Всякое бывает. Но теперь надо забыть об этом и жить дальше, верно? Подумай о детях. Ты ведь ничего пока не сказала Олегу? Он ничего не знает? Олег Заступин – очень хороший вариант для тебя. Что же ты собираешься делать теперь с ним?
– Я не знаю. Я не думала ни о чем, – призналась Анна. И она бы не хотела начинать думать сейчас, но думать было надо, это факт.
– Я понимаю. Но ведь он уехал, этот твой ирландец. Он что-нибудь тебе обещал? Что он сказал тебе? – спросила Бабушка Ниндзя, а в глазах ее плескалось такое беспокойство, что Анну окатило холодной волной страха. Что бы ни было теперь впереди, будущее не было ни счастливым, ни добрым. Любой выбор причинит кому-то боль.
