Он фотографировал ее весь вечер, наудачу выбирая и щелкая и других девушек, какие попадутся, и снова возвращаясь к той, что так оригинальна и неповторима. Около десяти зал начал помаленьку заполняться, запахи пота, плоти и дешевой парфюмерии становились почти нестерпимыми; примерно в это время девушки, после долгих перешептываний с партнерами по танцам, начинали исчезать. Очевидно, здесь было правило, что каждая девушка должна "отработать" определенное количество танцев ежевечерне и только тогда имела право уйти. Но если кому-то из мужчин не терпелось скорее увести девушку, согласившуюся с ним пойти, он прикупал ей билеты, недостающие до нормы. Практически это означало, что большинство мужчин, желающих увести понравившуюся девушку, вынуждено было скупать почти все билеты, нуждающиеся в реализации. Тут были свои хитрости и тонкости, свое коварство и масса уловок со стороны девушек, которым всем, конечно, хотелось побыстрей улизнуть, но не каждая жаждала продолжить общение с поклонником, выкупившим ее свободу. Тут не обходилось без притворства, мелкого жульничества, интриг и обманов, но хуже всего было тем девушкам, что пользовались наименьшим спросом, им приходилось трудиться в поте лица, танцуя и танцуя и не очень рассчитывая на билетные ленты, презентованные поклонниками. Однако позже им могло и повезти, поскольку наиболее хорошенькие, те, что исчезали первыми, нередко оставляли потратившихся парней с большими носами.
Когда более или менее сносно выглядящие девушки исчезали, зал, частично опустев, снова впадал в уныние и казался сонным. Время от времени стимулирующее световое волшебство возобновлялось, тела и мечты слипались в душном полумраке, но теперь, когда и девушками мужчинам одинаково надоело ожидание и уговоры, все это принимало совсем уж унылый вид. Камера Джима Кэя запечатлела и эту часть танцевального вечера. Ближе к полуночи оставалось с полдюжины девушек; оркестранты, начинающие поглядывать на часы, да несколько мужчин, сидевших на кожаных сиденьях скамеек, и мужчины эти, видно, сами не могли взять в толк, почему они до сих пор не ушли. Одна только оригинальная девушка, приглянувшаяся Джиму Кэю, казалась такой же свежей, как в начале, и, очевидно, она даже не замечала, как все вокруг помрачнело, поскучнело и обезлюдело, так энергично она танцевала. Ему необходимо было разузнать о ней кое-что — имя, откуда она, что надеется тут найти. Он купил в кассе на три доллара билетов, предыдущий танец кончился, и он подошел к ней.
— О, — сказала она, — вы что, хотите протанцевать здесь до утра? — Она улыбнулась, кивнув на ленты билетов.
— Это для вас.
— Через десять минут тут все закроют, вы лучше оставьте эти билеты на следующий вечер.
— Благодарю за заботу. Да держите, держите же!..
— Вы настаиваете?
— Настаиваю.
— Весьма великодушно, — сказала она, беря билеты.
— Я фотографировал вас, — заметил он, когда они начали танцевать.
— Да уж, я заметила. — Она засмеялась, и манера смеяться была у нее весьма заразительная, она смеялась как-то самозабвенно.
— Вы фотогеничны.
— Да? — она обронила это совсем незаинтересованно, скорее просто из вежливости.
— Вы когда-нибудь позировали?
— И снималась в кино.
— Вы?
Она опять засмеялась.
— Давно уже. Мне было восемь лет. Я играла маленькую девочку, которую крадут в фильме "Страдания матери". Вы смотрели?
— Нет.
— У меня там была одна сцена. Скажите, вы так много сегодня фотографировали… Вы что, помешаны на фотографиях?
— Я профессиональный фотограф.
— А, значит, вы снимаете свадьбы и все в таком роде?
— Нет. Я снимаю портреты. Для журналов.
— Так вы, значит, можете отдать мой портрет в журнал?
— Надеюсь, что так. Зависит от того, получился ли он. Но мне кажется, что снимки будут превосходными. Вот потому-то я и подошел к вам, мне хотелось бы кое-что о вас разузнать.
— О, как же иначе!.. — в ее голосе послышалась слегка колючая, если не сказать ехидная нотка.
Он усмехнулся.
— Не верите? Возможно, вы и сами видели мои работы в журналах. Меня зовут Джим Кэй. А как ваше имя?
— Джанет. — Она задумалась, потом сказала: — Джим Кэй? Джим Кэй — забавное имя.
— Вот потому-то я и выбрал его. Короткое, и легко запомнить.
— Нет, кажется, ваше имя мне нигде не попадалось.
— Джанет? Джанет… А дальше как?
— Джанет Деррингер.
— Дер-рин-гер?
— Да, совершенно верно.
— Джанет Деррингер!..
— А в каких журналах? О кино или что-нибудь в этом роде?
— Что-нибудь в этом роде.
— А вы снимали портреты кинозвезд?
— Приходилось.
— И Джеймса Нелсона?
— Вообще-то кинозвезд я снимаю редко, не люблю их снимать.
— А я обожаю Джеймса Нелсона. Вы смотрели фильмы с ним?
— Нет. Но я делал портрет Джекки Гилберта.
Он почувствовал некоторую неловкость, не в его правилах было использовать имена знаменитостей, чтобы произвести впечатление на девушку.
— Да? — на ее лице появилось едва заметное недоверие и даже хмурость. — Что-то мне не верится. Если вы сделали портрет Джона Гилберта, почему же вы тогда не хотите сделать мой портрет как полагается, а щелкаете на ходу? — На лице ее возникло всезнающее бесстрастное выражение. — Наверное, это непросто было сделать портрет Джона Гилберта?
— Как сказать… Мне предлагают большие деньги за портреты такого сорта. Но, как я говорил, мне не очень нравится их снимать.
"Почему, черт возьми, я так хочу заинтересовать ее? — думал он. — Надо просто взять ее данные, имя, возраст, откуда она родом, где работает, ее интересы, замужем она или одинока, а я тут черт знает что накручиваю ей про знаменитостей… Разве фотография девушки нуждается в большем, чем подпись под ней в несколько строк?"
— Что вы будете делать, когда выйдете отсюда? — спросил он.
Она пожала плечами. Это был обычный вопрос с подходом, и так она его и поняла.
— Домой пойду.
— Скажите мне вот что… Мне надо разузнать о вас побольше. Вы хотите есть?
— Да, хочу, — ответила она, но неуверенно.
— Тогда это займет немного времени. У меня тут машина, я довезу вас до вашего дома, а по пути мы заглянем в одно местечко и съедим по гамбургеру.
— Нет, извините, этот вариант не годится.
— Почему же?
— Я не хожу с клиентами, — ответила она прямо, но вежливо. — Если хотите, можете забрать ваши билеты, вы ведь использовали только четыре. Остальные вам пригодятся для кого-нибудь еще.
Он нетерпеливо вздохнул.
