Пауза. И даже без слов мы понимаем друг друга. Есть у меня в жизни несколько мужиков, которым могу спину подставить, зная, что прикроют.
Ставр один из них. Еще очень давно он был единственным, кто стал на сторону пацана, попавшего в беду…
- Бывай.
Вешаю трубку. Опять смотрю на фото Ярославы и в этот самый момент ощущаю, насколько истосковался. Хочу ее видеть. Да просто хочу ее.
Благородство не для такого, как я.
Беру ключи и направляюсь к тачке.
- Я дал тебе шанс, Алаайя, надеюсь, ты вдоволь надышалась свободой.
Подъезжаю к ее району. Вечереет. Без нее время тянется слишком медленно. Я намеренно паркуюсь далеко от ее дома. Не хочу привлекать внимание. Даю время и себе и ей.
Отпустить чтобы похитить опять?!
Ты определенно сошел сума палач.
Все мысли только о моей голубоглазой девочке, которую хочу так, как никого и никогда.
Она кричала, что готова стать моей, просила сделать ее женщиной, а я оттолкнул, отпустил.
Ей же во благо.
Так думал. Так хотел думать. Но…
Меня потряхивает, бросаю беглый взгляд на часы, барабаню пальцами по рулю, и тачка отвечает рычанием, когда нажимаю на педаль газа.
К черту мысли.
Я не благородный герой из ее грез. Будет нужно выбью дверь и возьму ее, выкраду. Снова. Мое право. Древняя традиция.
Не доехал я до ее дома. Сразу же выхватил ее фигурку. Идет по тротуару, вся взвинченная, на эмоциях.
А чуть поодаль знакомая бэха едет на минималке.
Присматриваюсь к Ярославе. Вид у нее такой потерянный. Сгорбилась вся. Торможу резко, преграждаю ей путь. Пугаю наверное. Глаза вскидывает, меня видит и бледнеет.
А я за ней резко. Схватить, обнять. Все рефлексы, а потом разговор. Тот которого мы долго ждали и ее тихое:
- Я люблю тебя, Гун…
И впервые за очень долгое время внутри дрогнуло. Кусочек меня бал покрыт прахом и пеплом. Эту часть себя я рисовал однажды, когда в последний раз прикоснулся к графиту, изливая все что от меня осталось на холст.
- Я хочу быть твоей…
Еще одна фраза пробивающая брешь. А я не удерживаюсь, заглядываю в эти голубые глаза полные слез. Засматриваюсь просто, у нее реснички дрожат, вся словно хрусталь. Тронешь и сломаешь. На первый взгляд. Но там внутри стержень.
Прикусывает пухлую нижнюю губу, дрожит от страха и вызывает в груди щемящую нежность. Ярослава открыла сердце и каким-то диким умением, заставила мое биться в ответ.
А затем… Затем меня клинит. Когда читаю проклятое послание шакла.
- Тварь, - вырывается плевком.
Значит он знает, что выйдет. Продажная тварь…
- Вернись ко мне…
Ее просьба и я не выдерживаю, притягиваю к себе и набрасываюсь на ее губы, всасываю в себя, ласкаю. Со стоном выпускаю, а она вдруг выдает еще одну оглушительную правду:
- Я знаю, что ты помог Матвею…
Хватаю ее резко, сжимаю тонкие плечи и говорю со всем пылом то, что сам от себя не ожидаю:
- Ты единственная, Алаайа. Нет никого кроме тебя.
Не слова. В них суть всего. Всего, чем стала для меня Ярослава. И я умру, но не допущу, чтобы Айдаров добрался для самого ценного, что есть у меня.
Отталкиваю ее легонько. Времени нет. Нужно добить вопрос с шакалом.
- Возвращайся в дом.
Кивает и уходит. А я иду к машине. Там остался мобильник. Нужно срочно связаться со Ставром. Кажется, у шакала остались еще козыри в рукавах. Значит надеется в скором времени освободиться.
Нужно пресечь.
Обдумываю мысль и напрягаюсь, интуиция срабатывает моментально, бэха с охранниками взлетает на воздух, разворачиваюсь, готовый к удару, но нападают на меня не люди.
В меня пуляют из базуки сетью из цепей. Прямо как на зверя. Знали, что не подойти. Пока пытаюсь вывернуться и достать нож из-за голенища. Еще один выстрел. Меня оглушает.
Палач впервые пошел на эмоциях, а шакал не прощает ошибок…
Как же я мог забыть…
Глава 35
Ярослава
Глаза распахиваются резко, озираюсь по сторонам. Нахожу себя полулежащей на низкой широкой софе. Не понимаю, где нахожусь. Вокруг роскошь. Богатое убранство. Зал огромен. Запоздало до слуха начинает доходить ненавязчивая тихая музыка в восточном стиле.
Тело действует на инстинктах, подрываюсь с места и опять падаю обратно.
– Без резкий движений.
Голос. Как из кошмара. Проклятье. Обращаю свой взгляд к креслу. Айдаров сидит в расслабленной позе, я бы сказала, восседает на троне, так как ярко-алое кресло, обитое бархатом, сильно напоминает царское ложе. Позолоченные ручки вообще имитируют раззявленную львиную пасть.
– Как спалось, моя невеста?
Задает вопрос отстраненно. Будто не он похитил меня. Во все глаза рассматриваю своего бывшего жениха.
Мурат выглядит как всегда на миллион. Одет в костюм, манжеты сорочки прихвачены бриллиантовыми запонками, на руке часы.
– Нравлюсь?! Я тебе признаюсь, красавица моя, для человека, который провел некоторое время в местах не столь отдаленных, вдохнуть запах свободы так приятно. Ты ведь была в плену, должна знать, каково это… лишиться свободы.
Мурат смотрит на меня, не моргает даже, и его темные глаза прожигают насквозь. Озираюсь по сторонам затравленно, ищу выход. Смотрю вверх, здесь настолько высокие потолки, охват в два этажа и лестница вдали, ведущая в глубину особняка, что не спрятаться.
– Как тебе мой дом? Ты здесь должна была стать хозяйкой, а наша спальня осталась нетронутой. Нехорошо. Со дня свадьбы ничего не изменилось там. Разве что твое положение уже не то, моя прекрасная Ярослава.
– Ты меня похитил…
Голос чужой, царапает горло. Ищу оружие, все, что может мне помочь, но не нахожу. Вдали стоят статуи тигров с оскаленными пастями. Золотые истуканы пугают.
– Расскажи мне, как тебе было в плену? Через что пришлось пройти моей верной невесте, как отчаянно ты боролась, и сопротивлялась ли вообще?!
На последнем слове видимое хладнокровие покидает Мурата, и он вопит во весь голос:
– Расскажи мне, Ярослава!
У меня язык прилипает к нёбу. Вспоминаю инструктаж Ставра о том, что именно должна отвечать на подобные вопросы, но не получается. Горло сводит спазмом. Я понимаю, что до этой секунды не знала, что такое настоящий страх.
Со своим похитителем я была дерзкой непутевой девчонкой, острой на язык, бесячей. Все потому, что Гун позволял мне проявить себя, интуитивно я понимала, что этот мужчина не будет со мной жестоким, а сейчас…
Сейчас я каждой порой кожи, каждым вздыбленным волоском ощущаю угрозу.
– Молчишь?!
Ухмыляется. Ему нравится мой страх. Он кайфует от состояния паники, в которое меня вгоняет.
А я глаз отвести не могу от смуглого лица с седой бородкой. Мурат похож на вепря. В этом упитанном теле все еще есть физическая сила и он может сделать мне очень больно.
– Я хочу услышать, что с тобой делали в плену.
Яд в каждом слове. У него даже голос токсичный. Режет меня одной лишь интонацией.
– Я хочу уйти! К сроку, который тебе грозит за хищение, я добавлю тебе еще и статью за похищение!
Отвечаю, вскинув подбородок. А в ушах голос Лекса.
– Выучи как мантру и говори то, что сказал…
И понимание, что не смогу.
Не буду.
Я не буду пытаться выцарапать у этой твари пощаду, очерняя человека, которого люблю, который не сделал ничего, чтобы навредить мне.
Только спасал. Раз за разом.
Тот, кто казался исчадием ада, кто воспринимался диким зверем, напавшим и пришедшим, чтобы причинять боль, оказался тем, кто дал все, не взяв ничего взамен…
– Расскажи, как сильно ты ненавидишь Монгола!
Проглатываю гулко слюну, когда Айдаров поднимается из своего кресла-трона. И мучительно медленно берет курс на меня.
А я смотрю на печатку на его пальце с изображением головы льва. Кажется, кто-то тут себя считает царем зверей, только верно сказал Гун – Айдаров шакал. Только и всего. Падальщик. Нет в нем ничего от величественного хищника. И пусть он внушает страх, я вскидываю подбородок и встаю. Даже бежать не тянет.
