Максим, все еще судорожно цепляясь за свою «натуральность», вдруг пытается вывернуться, столкнуть Женю с себя, выползти из-под него, но это оказывается практически невозможно. Железная хватка, будто у хищника, которому, наконец, удалось одолеть свою жертву после длительного преследования, намертво удерживает его, и все движения тела Макса только усугубляют ситуацию, больше походя на предсмертные конвульсии, чем на желание бороться.
— Ох, бля… ммм… — То, что изначально должно было быть возмущением, звучит очень не убедительно и Макс сам это прекрасно понимает. Вместо желаемого сопротивления, он лишь еще сильнее трется пахом, еще ближе прижимается к обнаженной коже, еще отчетливей чувствует сиплое дыхание на своей шее и ритмичные скользяще-сжимающие движения на своем стояке. — Ммм…
— Макс… — шипяще выдыхает Женя, целуя его в скулу и спускаясь к шее, — пожалуйста… просто расслабься… — Но попытки Макса сопротивляться сводят его с ума. Заводят еще больше, лишая любой микроскопической возможности найти в себе силы остановиться. В мозгу одна за другой начинают взрываться тротиловые бомбы.
Макс будто в бреду, ему нечем дышать, либо нет воздуха, либо его мозг в ступоре забыл дать легким такую важную команду. Он отворачивается, пытаясь вдохнуть, но в этот момент Женя прикусывает ему шею под линией волос, не сильно, но властно, будто метит оттиском своих зубов и Макс дергается, как от удара электрошоком. Дикость. Но она неожиданно заводит, посылая мощный импульс дрожи по коже вниз к возбужденной плоти в чужих руках. Женя чуть улыбается, обнаружив чувствительное место на теле Максима, и проводит кончиком языка по коже.
В какой-то момент, не отложившийся в сознании, Макс теряется в ощущениях, отпуская себя и забывая о том, что собирался оттолкнуть. Не замечает, как переступает эту грань — еще. Его утягивает на глубину, на дно и уже все равно. Он не контролирует собственное желание. Уступает чему-то животному, растекающемуся по венам, несущему нечто новое, заразное, дикое, агрессивное. И ему хочется еще. Ближе. Сильнее. Быстрее. Еще немного. Совсем чуть-чуть. Пара секунд. С Женей. Именно так. Да!
Отпустить сцепление… Разгон от нуля до ста километров за две с половиной секунды…
Еще несколько ритмичных движений и они кончают практически одновременно. У Макса подгибаются пальцы на ногах, на руках, встают волоски на всем теле, а глаза, кажется, закатились так, что он способен рассмотреть каждую самую мелкую извилину собственного мозга. Его чуть выгибает. Он тяжело и рвано дышит, сквозь сцепленную челюсть и нос, не замечая, как пальцами одной руки с силой впился в предплечье Жени, и понимает, что только сейчас начал дышать, а все время до этого ему было не до такого глупого инстинкта. Тело Макса еще раз вздрагивает, придавленное к смятым простыням телом Жени, и, наконец, расслабляется. Он сглатывает и открывает глаза, облизывая пересохшие и обожженные дыханием губы. Блядь, что же он сделал?
Слабые отсветы встающего солнца из окна падают на его лицо и Женя на доли секунды замирает, глядя на застывшее на нем выражение. Изумленное и такое по-детски беззащитное. Растерянный и мутный взгляд. Будто он не понимает, как здесь оказался и что вообще произошло. Этот взгляд длиною в долю секунды — когда не в состоянии спрятаться от себя же самого, когда негде скрыть свою секундную уязвимость и слабость — самое удивительное, что Жене приходилось видеть в своей жизни. В своей постели. Потрясающе. И Женя на короткий миг чувствует чистый восторг, который давно не ощущал, от того, что, наконец, сжимает то желанное тело, которое столько времени хотел. А еще чувствует, что только что сделал огромную ошибку.
Они дышат в унисон, лежат крепко прижавшись друг к другу меньше минуты. Ровно столько, сколько достаточно Максу, чтобы в полной мере осознать, что же только что произошло. И когда это осознание, наконец, продирается сквозь дебри спутавшихся мыслей и последних едва уловимых сокращений мышц во всем теле, ему вдруг хочется провалиться сквозь землю. То, что несколько минут назад казалось таким единственно необходимым, вдруг превратилось в парализующий стыд. И страх. Это не должно было быть так… Не должно было нравиться… настолько сильно. Он несколько секунд набирается смелости и все-таки осторожно выползает из-под Жени.
— Мне нужно в душ… — Абсолютно безэмоционально. Поднимается с кровати и выходит из комнаты.
Евгений не удерживает его. Не проронив ни слова, он следит за Максом, а когда за ним закрывается дверь комнаты, беспомощно утыкается в подушку лицом. А на что он собственно еще рассчитывал? На нежные объятия и ласковые прозвища? Не стоило этого делать. И хотя Женя не привык сомневаться в себе и своих решениях, сейчас он впервые чувствует нечто сродни запоздалого сожаления, что не смог сдержать себя и поддался на провокацию Макса. Но, черт! Как же он этого хотел! Хотел его. Хочет. Единственное, что Женя сейчас со всей отчетливостью понимает — одно дело знать, что твои мысли и фантазии принадлежат только тебе и никто их не прочтет в твоей голове и совсем другое переступить черту, обнажив их перед другим человеком. А они ее только что переступили. И судя по всему, теперь об этом пожалеют оба. Уже жалеют.
Глава 18
You can blow off all your dark desires,
You can tell yourself you tried.
Fortune cookies will always take your side,
But you will crumble from the lie.
Desire won't die…[11] Sacha Sacket — Desire
Как только за спиной Макса захлопывается дверь в ванную, он упирается в нее затылком, закрывая глаза и накрывая лицо ладонями. Количество адреналина в крови резко уменьшается и, как и всегда, его начинает потряхивать. Макс дрожит, а вскоре его уже просто трясет. Он сжимает виски, начиная тяжело и с трудом дышать. Резко подходит к ванне и дергаными движениями открывает горячую воду. Отвлечься. Не думать. Забирается под душ, пытаясь так согреться, чтобы унять эту дрожь. Бесполезно, его трясет не от холода. Максим подставляет лицо под струи, надеясь, что они смоют все мысли и воспоминания. Отплевываясь от попадающей в рот воды, упирается ладонями в кафельную стену перед собой и опускает голову вниз. Наблюдает, как вода уходит в слив у его ног и только когда начинает слегка вздрагивать, понимает, что плачет. Блядь, он с детства ни разу не плакал. Никогда. Макс впервые чувствует себя абсолютно беспомощным и слабым, не в состоянии найти хоть какой-нибудь смысл в своей жизни. Будто все существующее в мире отчаяние вдруг обрушилось на него.
Он разваливается на части. Сходит с ума. Что-то, чего он не знает, как паразит поселилось в нем и убивает изнутри. Вода продолжает сбегать по его голове, спине и ногам, а облегчение так и не приходит. Макс садится в пустую ванну, скрестив ноги и обнимая себя за колени, неосознанно кусает подушечку большого пальца на правой руке, но даже не чувствует боли. Плачет. Скупо и бесшумно. Не захлебываясь, не заикаясь… Только слегка вздрагивая, часто моргает, трет ладонями глаза и шмыгает носом, пока горячая вода продолжает литься на него сверху. Перед глазами почему-то похорон матери, потом Антона, потом отца… Слезы продолжают течь по щекам, и он судорожно сглатывает, вновь вытирая их. Семья, друзья, скорость, свобода, мотоциклы… Ничего этого уже нет. И никого нет. И никогда не будет. Он остался один. Вся его жизнь полетела к чертям, и чем дальше, тем только хуже. Он не знает, что с ним сейчас происходит. Он не знает, что с ним будет дальше. Растерян и не может найти выход. Что он только что сделал? Что же он сделал? Зачем?! Внутри будто что-то разрывает на куски, и он не может остановить это. Стыд и страх. Макс не знает, сколько он так сидит. Приходит в себя только когда чувствует, что потоки горячей воды пропадают, а его кто-то ощутимо встряхивает.
— Макс, что с тобой?!
Он поднимает голову спустя несколько секунд, понимая, что это Женя. На нем лишь джинсы, а в светло-ореховых глазах застыла тревога. Максим не хочет его сейчас видеть. Не хочет слышать. Не хочет, чтобы он к нему прикасался. Хватит! Отравляющая злость и желание обвинить во всех своих бедах хоть кого-то, внезапно выплескиваются наружу.
