стихия уже поглотила тебя.
И если Рома всегда непоколебим и спокоен как танк, то Мариб отличается безудержностью и вспыльчивостью. И это проявляется во всем. Во взгляде, в движениях, в разговоре...
— Что застыла, прелесть?
— Мариб. У меня есть имя. И вообще-то я принадлежу другому мужчине, а ты ведёшь себя...
Я резко подаюсь назад, потому что «защитник» наклоняется ко мне, уверенно укладывая ладони по обе стороны от моих бёдер.
— Что замолчала? Так как, ты говоришь, я себя веду?
— Недопустимо!
— Мммм, — насмешливо тянет, — обещаю подумать об этом... завтра. А сегодня... — приближает лицо ещё.
Его дерзкая ухмылка вызывает одно желание: стереть ее с прекрасного лица. Но я останавливаюсь.
— Ты обещал Роме, что меня никто не тронет, — опасность опутывает горло, и я совершенно не понимаю, как реагировать на происходящее.
— А я и так держу слово. И да, Яночка. Я не трогаю женщин без их желания. Поэтому, если ты вдруг передумаешь — моя спальня прямо по коридору и всегда для тебя открыта, — сверкает зубами.
Внутри сжимается противный комок и все пылает. Он сумасшедший? Невменяемый какой-то! Ну просто атас! И он все ещё стоит так близко, что у меня перехватывает дыхание. Рома точно знает, что делает?!
— Мариб, ты шутишь, да? Ты ведь не можешь серьёзно говорить.
— Ну конечно, глупая, — отталкивается ладонями от столешницы, и вновь эта дурацкая усмешка. Она меня уже жутко бесит! — Променять прибыльный бизнес на раз покувыркаться? За кого ты меня принимаешь? За идиота? И расслабься уже. Много на себя берёшь. Шкеришься весь день. Глупости думаешь. Если б я хотел — тогда б тебя ещё нагнул. Поэтому, не напрягайся.
Ну вот, а сказал, без согласия не трогает...
Отворачивается и устремляется к выходу.
— Зачем ты Рому тогда разозлил своими намеками?! — в сердцах бросаю ему в спину, не сдержавшись.
— Да задолбал он! — звучит неожиданный ответ. Мариб резко разворачивается. — Непробиваемый. А так хоть ненадолго вышел из себя. Мелочь, а приятно. Ты что, не слышала, как он на меня орал утром?
— Нет...
Мариб довольно цокает языком, обводя ладонью пространство.
— Шумка потрясная. До сих пор строягам благодарен.
— Ты ужасный человек.
— Поверь, так говоришь не только ты, — удаляющаяся фраза все же бьет по мозгам, я вздрагиваю и отмираю.
Медленно прикрываю глаза, пытаясь выровнять дыхание. Это кошмар какой-то...
Глава 64
— Значит так, птенец, — Мариб недовольно отворачивается от Карины, выглядывающей из-за мужской спины. — Я детей не люблю, договор? Куры отдельно, яйца отдельно, — морщится недовольно, когда дочь тыкает пальчиком в его плечо. Там мелкая нашивка. — Ну все, беги давай... к маме, например.
— Я не птенец. Я — девочка.
Мои губы неудержимо растягивает легкая улыбка. Смотрю на дочь, и на сердце тепло становится. И весь мрак сегодняшнего дня рассыпается в прах.
Карина медленно обходит диван и нерешительно приближается к мужчине, стеснительно заглядывая в глаза. А он резко откладывает в сторону документы и недовольно, но негромко рявкает:
— Ну что ещё?!
Карина в момент начинает хмуриться. И чуть выпячивает вперёд нижнюю губку.
Обижается... но в ответ молчит и все также его разглядывает.
— Я работаю. А ты меня отвлекаешь. Что ты хотела?
Я стартую со своего места, намереваясь вмешаться. Потому что Карина не любит резкость в свою сторону. Как и я. Учитывая, что она не настолько уж благоволит посторонним, то ее нельзя вот так бездумно одергивать. Она просто замкнётся и в следующий раз не подойдёт.
— Я просто хотела тебе показать свою собачку. Она пить хочет. Папа ей давал, но давно уже.
Мариб хмурится и с неудовольствием глядит на детское личико. Я, приблизившись, кладу ладонь на скованные плечики и нежно прижимаю малышку.
— Кариш, пойдём, я напою твою собачку. Мариб сейчас очень занят. Он попозже, — следующие слова я произношу с нажимом, адресуя их мужчине, — подумает над своим поведением и поднимется взглянуть на твоего пёсика.
— Но он сейчас очень пить хочет, — она опускает глаза в пол и говорит тихим дрожащим голосом. И слегка шмыгает носом.
Ну вот что ему стоит подняться на две минуты, сказать, какая красивая собачка, и налить импровизированной воды?!
Неужели это так сложно?! А потом вернуться к своим бумагам! Вот уж кто точно непробиваемый эгоист! Ему ж все равно, когда документы мять! А Карина нечасто так жалует кого-то из взрослых!
— Аааа, — звучит крик души, Мариб закидывает голову назад и неожиданно поднимается. — У тебя три минуты. Веди к своей псине. Надеюсь, она не кусается.
Карина вздрагивает и тут же хватает мужчину за руку. С улыбкой тянет за собой к лестнице. А я иду за ними. Мало ли что. Мариб нечасто, как говорит Рома, «фильтрует» слова.
В спальне мы задержались больше, чем на три минуты, пока Карина показала мрачному хозяину дома мягкие игрушки, которые мы захватили с собой. Весь зоопарк, конечно, не повезли, но самые любимые даже здесь с нами.
— Ну теперь-то мы всех напоили?
— Да! — счастливо отвечает дочь. — А давай в догонялки? Ты водишь!
И убегает из комнаты.
Мариб возмущённо косится в мою сторону, а я вновь улыбаюсь. Да, он очень далёк от семьи и детей.
— Спасибо, что поднялся. Она довольно ранима.
— Я в догонялки играть не буду, Яна.
— Нет-нет, это она уже наглеет. Я ее сейчас отвлеку.
— Да уж пожалуйста!
— А ты не такая уж и ледышка, — замечаю, весело смеясь.
