— Пойдём, нужно гостей встречать, как положено. Чаем напоим. Там еще сыр остался и можно кашу вчерашнюю разогреть. Я бы поел.
Как за спасательный круг, брошенный утопающему, схватилась Яна за теплую, маленькую, но такую крепкую и надежную ручку. Лешка, как же теперь? Она ведь не сможет выдержать этот концерт, не справится… Скатится до истерики, сорвется… Или сможет? Ведь они не останутся наедине, с ними будет Лешка, да и Николай сейчас вернется.
Придумывать версии по поводу странной совместной поездки не пришлось. Вера, вернувшись из ванны, легко начала разговор, присев на крайнюю табуретку у стола.
— Яна, я объясню. Думаю, что вы не в курсе. В первый раз еще, когда две недели назад Николай приезжал навестить Александра, то по его просьбе приехал и ко мне в больницу. Купил, все что нужно, мы пообщались. Рассказал о Сашке, о взрыве, о вас с Лешкой. Успокоил, что все хорошо. Потом, пока помогал вашему мужу в больнице, ко мне приходил еще несколько раз, навещал. Так вот и начали общаться. Как друзья. Знаете, так хотелось живого общения, смотреть в больнице на полуживые трупы не было больше сил. Николай же помог с документами. Саша, он зачем-то столько денег потратил на оплату моего пребывания в больнице. Я там бы столько и не вытерпела лежать, зная что Лешка тут, без меня…
— Вы знаете, я думаю, что можно это не обсуждать…
Вера тряхнула головой, не соглашаясь, продолжила тише:
— Возможно, он от чувства стыда какого-то, вины. Не знаю. Хотя я ему говорила, что решение не рассказывать о беременности я приняла сразу. Я понимала, что бороться за парня, которому совершенно безразлична, бесполезно. А ребёнка хотелось. Я к тому времени осталась совсем одна, из родных — только тетка Вера да Андрей. Ни жалела ни дня о том, что Лешку родила. И да, теперь понимаю, что так тоже нельзя было, скрывать от отца ребенка. Наверное, за гордыню бог меня и наказал, поставив в такие рамки… Что пришлось рассказать.
Вера взглянула на притихшего Лешку, погладила его торчащие вихры. Приняла от Яны безропотно и чашку чая, и пузырек с настойкой пустырника.
— Ну, теперь все позади, — нарочито бодро заверила Яна гостью, — и давайте я вам дам просто воды дам, запить лекарство. Слишком волнительно сегодня утром.
Разговоры прервались, вернулся Николай. Принес и батон, и булочки, и масло, и молоко. Огромный пакет продуктов водрузил на стол и, не давая возмутиться Яне, сразу сказал:
— Вы пока завтракайте. Я побегу на платную стоянку. До восьми утра мне бы успеть свою машину забрать, чтобы лишние сутки не оплачивать. Приду, расскажу о Сашке. И новости есть от адвоката. Но это потом. Извините, Яна, что напрягли вас, после обеда уже уедем. — И, уже обернувшись к Вере, добавил: — Звоните, если что-то нужно.
Вера кивнула, смутилась, опустив глаза, принялась пить чай. Николай, еще немного потоптавшись, словно чего-то ждал, окинул грустным взглядом накрытый стол и ушел.
— Леш, давай, доедай кашу, и побудь пока в зале. Я, как позавтракаю, с тобой сяду и будем болтать обо всем, в обнимку.
— Хорошо, мам, я понял. Вам просто нужно поговорить, как взрослым. Я не буду мешать.
— И подслушивать!
— И подслушивать, — согласился Лешка, тяжко вздыхая.
Вера беспрестанно улыбалась, глядя на сына. А Яна чувствовала себя здесь, в этой маленькой комнатке, совершенно чужой, лишней. И при этом отчего-то ужасно боялась оставаться наедине со своей соперницей.
Пока Лешка доедал кашу, а они молча пили чай, Яна мельком разглядывала Веру. Теперь она выглядела намного лучше. Еще, конечно, такая же худая, но уже не мертвецки-бледная. Густые, заново выросшие аккуратные брови, слегка подведенные карандашом, добавили привлекательности. Ресницы короткие, но пушистые и белесые, лучше бы подкрасить. Наверное, так и было, пока Вера не смыла с них тушь в ванной. Еле заметный румянец на щеках, скорее всего от волнения. Не такая она уж и неприглядная. Если сделать хороший макияж, прическу, одеть не в безвкусные тряпки, а хорошую стильную одежду, то Вера вполне окажется привлекательной для мужчин. И для Сашки…
Кажется, аппетит пропал напрочь. Яна бездумно водила ложечкой по поверхности остывшего бледного чая, считала. Уже даже не десяти. До четырехсот двадцати семи…
— Я все, спасибо. Можете говорить, сколько захочется. Можно немножко мультики посмотрю на планшете? Мам, а ты мне что купила? Подарки из Москвы привезла?
— Лешка! — вдруг дернулась и возмущенно окликнула мальчика Янка.
Вера вновь засмеялась, целуя и обнимая сына.
— Привезла, все потом. Потерпи.
Тот даже не стал канючить, сказал еще раз спасибо за завтрак и убежал.
Повисла неловкая пауза. Яна вздохнула, с какими-то неприятным ощущением после своего замечания Лешке, наверное неуместного.
— Яна, не переживайте так, я не сержусь. Я рада, что он вас слушается. И скажу вам, что это редкость. Лешик мало с кем сходится. Для него только я непоколебимый авторитет. Уж я-то знаю, о чем говорю. В садике с ним воспитатели наплакались.
— Да, возможно, вы правы. Сначала мне казалось, что я с ним не найду общий язык вовсе. А когда осталась одна, совсем испугалась.
Вера легко накрыла своей ладонью Янину руку и даже виду не показала, что заметила, как та вздрогнула.
— Яна, спасибо за сына. Вы даже не представляете, как я вам благодарна. Я вижу, что ему было тут хорошо, что привязался к вам. У вас большое доброе сердце. Простите за то, что сейчас вам скажу. Но точки расставить нужно все сразу.
Напряжение повисло в воздухе, Яна закусила губу и осмелилась взглянуть этой женщине в глаза.
Ну вот, приехали. Чего она хочет теперь? Денег, квартиру, Сашку в придачу?
Руку небрежно выдернула и убрала под стол. К чему это все? Благодарна? Отлично! И вам спасибо на добром слове. Расставим точки.
— Не подумайте, что я сумасшедшая. Но у меня вопрос. Как вы поняли, что любите Сашку? И когда… Прошу вас, ответьте! Для меня это очень важно!
Янка опешила. Но умоляющий взгляд остановил поток недовольных мыслей.
И потом, Яна обещала себе, что будет бороться. А для того, чтобы понять, чего эта женщина хочет, нужно притвориться, что игра идет по ее правилам…
90
— Люблю? Да всегда, кажется, любила. С первого взгляда. Как только рядом присела на его ужасный огромный мотоцикл, а он накинул мне на плечи свою тяжеленую куртку. А я все вдыхала, растворяясь в запахе, в ощущениях. Нет, конечно я не сразу себе призналась в этом. Но влюбилась сразу. Люблю и сейчас. Хоть и больно, и страшно…
— Простите, ради бога. А для вас существуют другие мужчины? Вообще хоть раз оглядывались, сравнивали?
Яна вскипела, вскочила, опрокинув табурет.
— Что за идиотский вопрос, Вера! Что вы хотите этим сказать?
— Можете не отвечать, я увидела то, что хотела. И я объяснюсь. Еще раз простите, ради бога. Понимаете, Яна. Я все последние годы считала, что больше жизни Александра люблю. И он для меня самый лучший, избранный, единственный. Моя половинка. Я сама, будучи раненым птенчиком, решила, что не достойна внимания хороших парней. А Александр, он идеальный. В моих мечтах. И ничего не требует взамен. Легко так любить, не правда ли? Просто когда лежала там, в больнице, когда неожиданно стало плохо после операции, и пришла я в себя уже снова в реанимационном отделении… Лежала, пялилась в белый потолок, думала. Обо всем в своей жизни. О мужчинах, которыми я пыталась заменить Александра, а они отчего-то постоянно не дотягивали до него, идеального. О том, что как сурок, пряталась от жизни, от правды, от боли. Но окончательно поняла, что придумала себе все сама, что понятия ничего не имею о чужом для меня мужчине, что любила все это время какой-то образ, созданный мной. Только лишь бы не принимать реальность, не смотреть с другой стороны на свою жизнь. Я фантазерка, та еще, честно. Я поняла, что не любила ни разу. И на вашего мужа, поймите Яна, не собираюсь претендовать. Думаю, что меня ждет полное разочарование, и он, настоящий, так же далек от моего идеала.
