class="p1">Помню, как отчаянно перекрыл собой выход, пока Нана собирала вещи, как решительно не хотел её отпускать… Да что там? Не мог! В тот момент преисполненный жгучей обидой и каким-то отчаянием я почти поверил в её обман, но готов был силой удерживать рядом, любить за двоих, до последнего вздоха оберегать её. Да наверное, и удержал бы! Чёрт, к себе бы привязал верёвками, если нужно!
Но Федька настоял на своём… Одной фразой «с тобой ей опасно» сломал мою броню. Поклялся, засранец, что защитит! Убережёт! Спрячет! И я поверил… В конечном счёте ублюдкам нужен я, а значит, находиться рядом со мной девочкам и вправду ни к чему.
Пока Грачёв увозил моё счастье в чужие лапы, я загибался от раздирающей душу боли, сгорал от ревности и, проклиная прошлое, пытался вспомнить, что сделал не так, где оступился, когда разжёг эту смертоносную ненависть к себе… Пусто!
Сидя на стареньком диване, от которого всё ещё веяло самой волшебной в моей жизни ночью, я раз за разом прокручивал в голове варианты своих дальнейших действий, продумывал каждый шаг. Немного рвано, порой упуская детали… Но иначе в моём состоянии не получалось. Отвести беду от Марьяны — единственное, что вертелось в мозгах. Поднять на ноги всех, кого знаю, подключить связи Чертова, пока старик в больнице, но главное — больше не прятаться под американским именем. Кому там понадобился Ветров? Вот он я! Получите – распишитесь! Но всё, что успел, — это выбежать на улицу… А дальше, как в кошмарном сне: руки за спину, наручники, камера…
— Моррис, на выход! — из воспоминаний выдёргивает хрипловатый бас молодого парнишки в форме и скрежет ключа в раздолбанной замочной скважине неприступной решётки.
Собираюсь с мыслями, готовлю гневную речь для следователя: я так просто никому не спущу с рук своё незаконное задержание. Но в узком коридорчике возле нужного кабинета, куда меня практически заталкивает служитель порядка, замечаю Федьку с такой виноватой ухмылкой на губах, что без слов всё понимаю.
— Твоих рук дело, Грачёв? — рычу на ходу: я впервые готов придушить придурка.
— Потом поговорим, — отводит свой паршивый взгляд, а сам едва сдерживает смех.
— Сол Моррис? — уточняет пожилой мужчина с серебром на висках и, пока с меня снимают наручники, сравнивает мою рожу с той, что красуется в личном деле. — Что же вы сразу не сказали, что являетесь гражданином США? И что алиби у вас есть, отчего-то умолчали! Ни адвокату не позвонили, ни слова в свою защиту не обронили… Как так?
Мужик захлопывает папку, а у меня, как по команде, челюсть отвисает до пола. Он серьёзно? Я сутки орал, как резаный!
— Сожалею, если мы нарушили ваши планы. Вышло недоразумение, вы же понимаете? Распишитесь здесь, — с непрошибаемой физиономией следак тычет пальцем в какие-то бумаги и кивает морщинистым подбородком в сторону привязанной на верёвку авторучки. — Ещё вот здесь, и можете быть свободны!
Словами не передать, как хочется эту авторучку воткнуть куда поглубже этому самому следователю, что сейчас разыгрывает передо мной комедию, но вместо этого, ставлю закорючку, что не имею никаких претензий, и уже в следующее мгновение свободный вылетаю в коридор.
— Я убью тебя, Грачёв! Какого чёрта? — позабыв, что всё ещё нахожусь в отделении, с кулаками набрасываюсь на друга.
— Тс-с! Понравилось за решеткой? Так сейчас нас обоих запрут! Угомонись! — уворачивается от удара парень и откровенно морщит нос. — Чем от тебя несёт, Ветер? Ты воняешь, как прошлогодний борщ!
— Ничего! Потерпишь! — не оставляю попыток разукрасить физиономию Грачёва, но ночное караоке-бомж-шоу даёт о себе знать: мои движения неточные, а Федя снова уходит от столкновения с кулаком и, перехватив инициативу в свои руки, тащит меня к выходу.
— Прости, Ветер, — произносит, когда дверь в отделение с грохотом закрывается за нашими спинами. — Я не нашёл другого способа заставить полицию тебя охранять! Сидел бы в номере тихо, не рыпался, так и не провонял бы сейчас, как канализационный дух!
Грачёв находит свою шутку уморительно-смешной и начинает по новой ржать. Клоун!
— Ладно! Всё! Хорош! — скидываю с себя его лапы. Осенний воздух, пропитанный слезами дождя и промозглой прохладой, приводит в чувство моё воспалённое сознание. — Давай к делу, Федя!
Плевать на липовое задержание и бессонную ночь, я хочу знать, что с моей Наной! Но Грачёв не спешит с ответом. Упорно делает вид, что не расслышал вопроса, и кивает в сторону своей белоснежной тачки. И пусть вижу по его настроению, что всё удалось, ясно отдаю себе отчёт: то, что для Феди победа, для меня может обернуться очередным осколком в сердце.
— Сейчас ко мне, — снова морщится и нарочито громко хлопает дверцей. — Вымоешься и перекусишь, а то смотреть жутко!
— Федь! Не томи! Что с Наной? — с десятого раза попадаю дурацким ремнём безопасности в крепление. Всему виной едва уловимый аромат духов Свиридовой, как немое напоминание, что она была здесь. Была, мать её! А сейчас нет…
— Дома поговорим, – бурчит себе под нос Грачёв и взглядом прожигает спешащих по зебре пешеходов.
Волнение накрывает меня с головой. Неужели Грачёв не догоняет, что его отговорки только усугубляют моё состояние!
— Сейчас говори! — со всей дури заряжаю кулаком по передней панели. Знаю, как любит Грачёв свою ласточку, как бережёт, а потому и бью по больному, прямо как он.
— Нормально всё! — сжимает руль и нервно давит на газ.
— Это не ответ!
— А что ты хочешь услышать, Ветер? Жива, здорова, в безопасности. Доволен?
— Да, — сжимаю челюсть. Быть может, Грачёв и прав: знать подробности встречи Марьяны с любимым свёкром мне ни к чему.
— Посмотри там, сзади, книжка записная валяется. Чертовский ежедневник, — спешит сменить тему Федя и небрежно ведёт плечами, заметив мой вопросительный взгляд. — Свиридова твоя отдала.
— Не моя, — произношу про себя, но блокнот с заднего сидения забираю.
— Ветер! Сейчас неважно чья, слышишь? — неужели я всё-таки сказал вслух. — Уродов этих найдём, а там и разберётесь. Идёт?
— Идёт! — жадно перелистываю исписанные стариковским почерком страницы, хоть и сам не понимаю, что ищу. — Артёма нашли?
— Думаешь, его искали?
— Почему нет?
— Сам посуди, Сав! — Грачёв включает поворотник и весьма резко перестраивается. — Марусю нашли. Громкого дела не выйдет, да и