– Чтобы навести порядок в этой паршивой стране, потребовалась бы атомная бомба! Ее надо стереть с карты мира и начать создавать заново! – кричал он дома.
Позднее у него появилось еще больше причин для гнева. Когда деньги наконец пришли, оказалось, что сумма значительно меньше, чем обещали. Кроме того, клиника пользовалась особой системой оплат. Муди рассчитал, что, работая два дня в неделю, он может получить столько же, сколько в шестидневном цикле дежурств в клинике. Он заявил, что будет работать только по вторникам и средам, и таким образом высвободил время для своей частной практики.
Он прикрепил к дверям табличку на персидском языке: «Д-р Махмуди. Американский диплом и практика. Специализация – обезболивание».
Его племянник, юрист по профессии, зайдя к нам домой и увидев объявление, поднял крик.
– Не делай этого! – говорил он взволнованно. – Это рискованно, заниматься практикой без разрешения. Тебя арестуют.
– Меня это не беспокоит, – ответил Муди. – Я ждал столько времени, но никто и пальцем не шевельнул, чтобы решить мой вопрос. Я не собираюсь больше ждать.
Если бы даже Муди и опасался, что мы с Махтаб попытаемся сбежать, то он все равно не смог бы что-либо предпринять. Сейчас он нуждался в нас больше, чем когда-либо. Мы были его семьей, единственными близкими ему существами. И это давало шанс.
Мы жили недалеко от центральной улицы, на которой находилось три продуктовых магазина. Один из них – супермаркет. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с себе подобными в Америке, но в нем все же можно было купить основные продукты. Всегда здесь были фасоль, сыр, кетчуп и приправы. По определенным дням – молоко и яйца. Второй магазин торговал сабзи. В третьем продавали мясо.
Муди поддерживал приятельские отношения с хозяевами этих магазинов. Их семьи лечились у него бесплатно. Из благодарности они сообщали нам, когда должны поступить дефицитные продукты, и оставляли для нас лучший товар.
Почти каждый день я заходила к ним с пачками газет и кусками шпагата для упаковки продуктов. Ага Реза, владелец супермаркета, сказал однажды:
– Вы – самая лучшая женщина в Иране. Иранские женщины, как правило, расточительны.
Все три хозяина называли меня «доктор ханум», и всегда находился какой-нибудь парень, который относил домой мои покупки.
Мечта Муди стать пользующимся авторитетом врачом осуществлялась. Но ему не хватало времени заниматься деталями, поэтому он доверил все свои деньги мне.
– Купи, что нужно, – сказал он. – Устрой дом, мой кабинет.
Такое разделение обязанностей означало борьбу с повседневными проблемами. А для меня, иностранки, живущей в четырнадцатимиллионном городе, иногда полном враждебно настроенных и непредсказуемых людей, это было особенно трудно. Я не слышала ни об одной женщине, будь то иранка, американка или кто-либо еще, которая бы осмеливалась на регулярные вылазки в центр Тегерана без сопровождения.
Однажды Муди попросил меня зайти в магазин, принадлежащий отцу Малюк (она заботилась о Махтаб, когда та жила там), и купить кухонные полотенца, а также материал для простыней – роскошь, которая ввела бы нас в число элиты.
– Поезжай автобусом, – сказал он. – Это далеко, а автобус – бесплатно.
Он дал мне пачку автобусных билетов, которые выдавали сотрудникам государственных учреждений.
Мы с Махтаб воспользовались его советом.
Поездка в центр заняла более часа. Мы нашли магазин и сделали покупки. Наконец нам удалось добраться до автовокзала. Я не могла найти нужный нам автобус и уже начала по-настоящему беспокоиться.
Наверное, в моих глазах можно было прочесть ужас, потому что какой-то иранец спросил:
– Что вы ищете?
– Саид Чандан, – ответила я. – Это Саид Чандан.
– Нет, – ответил он, отрицательно покачав головой.
Жестом он пригласил меня и Махтаб следовать за ним и проводил нас к пустому автобусу.
– Вот Саид Чандан, – сказал он.
Я поблагодарила его. Мы с Махтаб забрались в салон. В нашем распоряжении были все свободные места. Мы выбрали первые, сразу за водителем.
Вскоре автобус заполнился пассажирами. К моему удивлению, мужчина, который помог нам, занял место за рулем.
Я подала ему билет, но он лишь махнул рукой. Я стала беспокоиться, так как водитель уже вызывал у меня подозрение.
У него были коротко подстриженные чистые волосы, однако только это и можно было отметить в нем как положительное.
Когда пришло время отправления, водитель прошел по узкому проходу на заднюю площадку и стал собирать билеты. Взяв протянутые мной билеты, он схватил мою ладонь и медленно провел своей рукой вместе с билетами по ней. Я испугалась еще сильнее, потому что такой жест не был характерен для иранцев. Я пыталась отвлечься, желая только одного: как можно быстрее вернуться с Махтаб домой.
Моя девочка уснула и всю дорогу спала. «Как же я занесу ее домой со всеми этими пакетами?» – думала я и решила ее разбудить.
– Махтаб, – ласково позвала я ее. – Пора выходить.
Она спала так крепко, что даже не пошевелилась.
Все пассажиры уже вышли. Водитель ждал только нас. Он улыбнулся, давая понять, что вынесет Махтаб из автобуса. «Это очень мило с его стороны», – подумала я.
Он поднял Махтаб и, к моему ужасу, плотоядно прикоснулся губами к ее щеке.
Я в панике оглянулась вокруг. В пустом автобусе было темно. Я быстро собрала пакеты и направилась к выходу.
Водитель, держа на одной руке Махтаб, второй преградил мне дорогу. Молча он наклонился ко мне, наваливаясь всем телом.
– Извините, – сказала я, выхватывая Махтаб из его объятий.
Я пыталась обойти его, но он, загородив проход, по-прежнему молча продолжал наваливаться на меня своим омерзительно вонючим телом.
Испугавшись не на шутку, я лихорадочно обдумывала, что можно использовать в качестве орудия защиты. Ударить его в пах?
– Где ты живешь? – бесцеремонно спросил он. – Я помогу тебе добраться домой.
Он протянул свою лапу и положил мне на грудь.
– Извините! – крикнула я так громко, как только сумела. Собрав все силы и удачно маневрируя локтем, я все же протиснулась к выходу и вместе со спящей Махтаб выскочила из автобуса.
На следующий день во время визита к Элен я услышала, какой опасности подвергает себя женщина в обнищавшем, полном беженцев городе. Мы с Элен придерживались неписаного перемирия. Несмотря на ее угрозы выдать меня в соответствии с обязанностью мусульманки, она и Хормоз делали все возможное, чтобы облегчить мою жизнь в самые трудные моменты. Хотя мы и отличались жизненной философией, однако по-прежнему нас многое связывало. В конце концов, мы обе были американками.
