— Тебя что-то тревожит? Ты странный. Весь день слишком тихий.
— Я тихий? Я орал внизу так, что чуть голос не сорвал. Мне всё не нравится. Это так… так…
— Элитно? — подсказываю ему.
— Именно, — тяжело вздыхает Слэйн.
— И всё это тоже заказал ты, — напоминаю я.
— Я помню. Это необходимо, чтобы общество не решило, что я женюсь на тебе вынужденно или чем-то недоволен. Я переживу, — и снова он тяжело вздыхает.
— А есть что-нибудь ещё? Что-то такое, что не даёт тебе покоя сейчас? — Я дотрагиваюсь до его локтя и ловлю его тяжёлый взгляд.
— Ненавижу эту семью. Я ненавижу их, Энрика. Как только я взял управление всех семейных бизнесов в свои руки, не проходило и дня без моих издевательств в их сторону. Я травлю их каждый день и не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Теперь они знают о том, кого я боюсь потерять. Тебя, Энрика. Я боюсь остаться один и снова быть тем, кем был вчера. Мне он перестал нравиться. Он упивается своей силой и обожает видеть боль в твоих глазах. А я это ненавижу. Они делают всё, чтобы я убил тебя, причинил тебе вред или доказал, что я ничего не стою.
— Слэйн, ты же знаешь, что они не повлияют на моё решение. Я с тобой. Я всегда с тобой, кем бы ты ни был.
— Вчера ты психанула, Энрика, и бросила в меня кольцом.
— Потому что я не выдержала оскорблений. Ты только и делал, что принижал мою внешность, поливал меня дерьмом, и слышать это было больно. Я думала, что разозлю тебя, и ты снова станешь собой, но не ожидала того, что снова увижу тебя таким гадким, вот и всё. Я не отказывалась от тебя. Я отказалась от унижения, Слэйн, — мягко объясняю.
— А что до твоей семьи, то я разочарована в них. Наверное, во всех, кроме твоего младшего брата и Фарелла. Я знаю, что ты его тоже ненавидишь, но он не сделал мне ничего плохого. Он защищает меня и ведёт себя так, как и должен крёстный. Когда он увидел нас вместе, и я защищала тебя, ему было больно из-за того, что я ничего не знаю и выгляжу дурой. Я понимаю Фарелла и благодарю его за заботу. Но это не значит, что я буду верить каждому его слову. Обещаю тебе, что ничего плохого сегодня не случится. Мы справимся. Это наш вечер. День нашей официальной помолвки. Пришло время снова показать им средний палец. Ты как, со мной? — спрашивая, улыбаюсь Слэйну, и у него на губах тоже появляется слабая улыбка.
— Не упущу шанса. Но если ты заметишь, что я веду себя, как вчера, то не позволяй мне стать им, хорошо? Буду держаться, но я не стабилен, Энрика. Меня рвёт на части. Внутри меня каждую минуту происходит бой, и я не выдерживаю. Я прячусь, ты была права. Прячусь за тем, что знаю, потому что остальное меня пугает, и я не выдерживаю этой боли. Её сложно описать. Если бы меня просто били, я бы вытерпел, потому что не чувствую боли. Но порой из-за боли в голове мой мозг отключается, и я действую на автопилоте. А мой автопилот — это…
— Злодей, я поняла, — заканчиваю за него. — Всё будет хорошо. Я обещаю.
— Что ж, тогда пора начинать шоу. — Слэйн предлагает мне руку, и я кладу свою ладонь на сгиб его локтя.
Мы выходим из спальни, и я уже слышу звуки разных музыкальных инструментов, настраиваемых перед приёмом. Мы спускаемся по лестнице, над нами ярко горят хрустальные люстры. Сейчас поместье не узнать. Нет, оно не перестало быть таким же мрачным, как раньше, но в эту минуту здесь всё сверкает от чистоты и роскоши. Золотые канделябры начищены и горят, тёмные шторы мягко свисают с высоких окон. Мы входим в зал, в котором расставлены столики.
— Они хорошо постарались, только всё чёрное, — кривлюсь я, оглядывая тёмные шёлковые скатерти и яркие алые розы на столах.
— Таковы традиции нашего рода. На поминках все выряжаются, как петухи. На помолвке все в трауре. Видимо, каждый из наших мужчин изначально считается чудовищем, а женщина его красавицей, которая должна разрушить страшные чары, — хмыкает Слэйн.
— Ну, от волков ты меня спас. Из клетки вывел и запер в спальне. Предложил наряды. Пригласил на свидание. Всё идёт по сценарию, — тихо смеюсь я.
Слэйн резко меняется в лице и поворачивается ко мне.
— Ты думаешь, что я играю? И это всё сценарий? — жёстко спрашивает он.
— Я… — поджимаю губы и передёргиваю плечами, — не могу сказать тебе что-то в ответ, потому что сомневаюсь. Прости меня, Слэйн. Это сложно для меня. Пока ещё сложно, но я верю, что придёт день, когда ты произнесёшь мне свою клятву, а я тебе свою. И они обе будут искренними. У меня слишком много причин, чтобы порой чувствовать себя снова жертвой, ведь для всех я такой и осталась.
— Для меня нет. Я не собирался жениться в ближайшее время. Я собирался уничтожить тебя, убить, а потом вернуться к своей жизни. Я не планировал жениться на тебе и думать о детях. Но в последнее время начинаю верить в то, что, может быть, я никогда и не ошибался. Всё, что я сделал, было правильным, чтобы почувствовать боль за тех, кого уничтожил раньше. Может быть, ты моё наказание за грехи, и я должен исповедоваться тебе, чтобы меня перестала мучить боль. Я не знаю, но чувствую. Я снова чувствую, когда ты рядом со мной, Энрика.
— То есть я тебе послана, как искупление?
— Да, именно так. Ты моё искупление. И я должен пройти весь этот путь, чтобы понять, кто я такой на самом деле. Я ведь не знаю, кем мог бы стать, если бы меня не приучили быть таким. Не знаю, о чём бы я мечтал. Не знаю, смог бы я выжить. Я ничего не знаю о себе, зато много знаю о том, как причинять боль и наслаждаться ей, как выслеживать жертву и руководить ей, как ломать людей и наблюдать за их смертями. И ничего хорошего не было. В твоём понимании хорошего, Энрика. Для меня то, что плохо для тебя, хорошее, а для тебя наоборот. Мы разные, но сейчас я счастлив. Наверное, я счастлив, потому что мне хочется смотреть на тебя каждую минуту своей жизни. Мне хочется сделать что-то такое, чтобы ты приклеилась ко мне и никогда не отлипла. Я хочу кожа к коже, глаза в глаза. Хочу вот так вместе с тобой идти дальше, Энрика. И сейчас я это понимаю. Говорю и понимаю. Я буду стараться. Буду, я обещаю, — с жаром шепчет Слэйн. Моё сердце в груди поёт от его слов и признаний. Оно ликует и празднует победу, но ещё так рано. Он пока ещё не понял главного, а я знаю, что это любовь. Она вот такая. И однажды Слэйн тоже различит её.
Раздаётся какой-то странный пищащий звук, и магия момента исчезает.
— Гости. Пришло время встречать их. Не отходи от меня, я не отойду от тебя. Сегодня мы имеем право прилипнуть друг к другу. И ты мне нужна, Энрика. Просто нужна мне, как моя женщина, как моя волчица, как моя стая, — быстро шепчет Слэйн. Он целует меня в лоб.
— Я всегда буду рядом с тобой. Рука об руку мы пройдём это испытание, — улыбаюсь ему.
Слэйн кивает мне и ведёт к входу в банкетный зал.
Первым влетает Каван, поправляя на ходу бабочку на шее. Он оглядывает зал и выглядит так, словно только что проснулся. Его взгляд останавливается на нас со Слэйном, и он закатывает глаза.
Конечно, я могла в уме представить, как проходят приёмы, если ты принимающая сторона, но всё куда сложнее и хуже. Мои губы жутко болят от постоянной улыбки. Они немеют от этого. Челюсть сводит, ведь отвечать нужно каждому, кто входит и поздравляет нас с помолвкой. И самое сложное — ожидание следующего гостя. Более трёхсот человек уже находятся в огромном банкетном зале, а я не знаю никого, кроме Кавана. Семья Слэйна ещё не приехала, и он заметно нервничает, мне приходится мягко поглаживать его руку, уверяя, что всё хорошо.
Мы стоим уже больше часа или двух, у меня дрожат колени, хочется психануть, но я держусь. В дверях появляется Лиам с неизвестной мне женщиной. Дарина ведь в больнице, я надеюсь, и он привёл непонятно кого.
— Слэйн, сожалею о недостатке вкуса, — фыркнув, Лиам проходит мимо нас.
Делаю глубокий вдох, стараясь не реагировать на его слова. Я готовлюсь к прибытию остальной части семьи, но их нет. Никого из них нет. Появляется Киф, который ведёт под руку Дэйзи, выглядящую просто шикарно в белоснежном платье в пол. Я удивлённо приподнимаю брови.
