цветными специями, зелёные флаги и портреты Аятолл на громадных постерах под потолком, я направился прямиком по аллее к купольному залу. Тут по кругу продавали ковры и керамику, а в центре под мозаичным потолком, достойным отдельной истории, располагался голубой восьмиугольный бассейн – удобное место встреч, откуда потом легко можно затеряться в одной из четырёх многолюдных аллей.
Я остановился, не выходя на эту внутреннюю площадь, сделал вид, что меня страшно интересуют куски штампованной вручную ткани. А сам с предельным вниманием принялся осматривать пространство. На уровне второго этажа, в старых арках вместо стёкол и витражей были вставлены разнокалиберные деревянные двери, можно подумать, тут коммуналка для местных «Карлсонов» – ни одна лестница к этим дверям не вела. Скучающие молодые торговцы коврами стояли у лавки, одна женщина в чёрном озабоченно перебирала недорогие подделки, сложенные рулонами на деревянных платформах. Ещё двое типичных иранцев в клетчатых рубашках общались у высоких глиняных кувшинов. Снуло канючился у выхода в подсобку велосипед. Соглядатаев не видно, но и рыжей русской тётки тоже… Чёрт! Где же эта треклятая Вера?! Она ведь не могла уйти!
И вдруг слева, у еще одной лавки с коврами я заметил столик, похожий на видавшую виды деревянную парту, возле неё на раскладных стульях сидел седой мужчина в серой жилетке поверх розовой рубахи, в тёмно-красных штанах и закутанная в коричневый платок а ля рязанская матрёшка сотрудница из моего бывшего посольства. Они пили чай из узких стаканчиков. Фух, это просто типичная иранская вежливость – хозяин заметил ожидающую долго женщину, предложил стул и угостил чаем. Я выдохнул почти с облегчением и направился к ней.
Οна сразу увидела меня, воткнувшись недружелюбным взглядом. Обернулась к лавочнику и что-то сказала с фальшивой улыбкой. Тот тактично закивал и ушёл к товару. Ассимилировался с бордовым рядом ковров своими штанами, растворился, словно хамелеон.
– Наконец-то! – прошипела Вера.
Я подошёл и сел напротив неё с самым невозмутимым видом.
– Паспорт?
– Вот, – она буквально швырнула на «парту» документ в зелёной обложке.
Я быстро раскрыл. На фото Кнопка была слегка перекошена. Впрочем, редко кто в паспорте красив и свеж. Главное вот – Любовь Алексеевна Гарсия-Гомес, дипломатический паспорт, полная неприкосновенность, иначе политический скандал. На сердце стало легко. Можно лететь! Ура! Ура, Γосподи,трижды, как на кремлёвском параде: Уррра-а-а!!!
– Спасибо. Всего хорошего, Вера! Больше не балуйтесь с травками. Закругляйте преступную деятельность,так как поблажка вам была одноразовая, – игриво сказал я, пряча Кнопкин паспорт во внутренний карман куртки.
Я хотел было встать, но Вера шикнула:
– Сидите! – выложила из сумки на стол 98-листовую тетрадь в толстой обложке из синего кожзама.
Я изумлённо изогнул бровь.
– Что это?!
Поджав губы, Вера пробурчала:
– Мне пришлось заказывать со срочной доставкой из Тегеранского посольства корочку. У нас не оказалось пустых в наличии, как я и предупреждала. Через знакомую. Она прислала с экспресс-курьером в Исфахан. Между прочим, за срочность пришлось приплатить…
Я пропустил это мимо ушей, пусть спишет комиссионные со своей наркоторговли.
Вера фыркнула и добавила, откровенно меня ненавидя:
– Так вот, эта моя знакомая, которая помогла, Марьяна Бобрыш, знала вашу жену. Довольно близко.
– Да, я её помню, – опешил я.
– Она передала вам тетрадь вашей бывшей жены, Натальи. Вот она. Марьяна сказала, что давно собиралась передать, но всё не доводилось.
Холодный ком упал в мой желудок, и я взял синюю тетрадь в руки. На кожзаме остался влажный след от моих пальцев.
– Вроде дневник, – буркнула Вера.
Дневник. Мои мысли стали вязкими и медленными, а дыхание перехватило, словно меня ударили под дых.
«Таша?.. Что ты расскажешь мне о себе?..»
Я сидела, как на иголках. Чуть не упала лицом в сиденье, когда к нам подошёл полицейский. Вовремя сообразила стыдливо прикрыть рот платком, как жена ревнивого мужа. Страҗ порядка не обратил на меня внимания, выдал извиняющемуся шофёру квитанцию о штрафе и что-то приказал на фарси.
Водитель завёл двигатель и обернулся ко мне:
– Простите, ханум, никак не могу стоять здесь дольше, – сказал он мне на плохом английском.
– Но мой муж будет нас искать… – заволновалась я.
– Машина приметная, – вздохнул иранец, – найдёт. А иначе просто у меня заберут права, а автомобиль доктора Фариза изымут до выплаты штрафа.
Мы отъехали к аллее с обрезанными почти под корень кустами роз за старинными зданиями базара. Не так-то легко нас тут было найти,так что усидеть я уже не смогла. Более того, что-то тревожное, неопределённое, но неотступное, как кошмар, увиденный ночью и забытый при пробуждении, заставило меня нажать на ручку двери.
– Вы знаете, мистер, где находится бассейн на площади в ковровом ряду Кесарийе Базар? – спросила я шофёра.
– О да, – с готовностью вновь повернулся ко мне мужчина. – Правда, ковровых рядов здесь по меньшей мере, три… Но ближе всего к этому выходу тоже есть.
– Расскажите, пожалуйста, – сказала я, готовая пнуть его от нетерпения.
– Зайдёте в ворота, куда вошёл ваш муж, потом через караван-сарай, направо и прямо-прямо-прямо. Вы точно в него упрётесь.
– Спасибо! Никуда не уезжайте! – вспомнила я командный тон и, продолжая прикрывать платком нижнюю часть лица, решительно вышла из авто.
В стильном плащике,именуемом здесь «манто», было зябковато. Я опустила руку в карман, привычно перекладывая ответственность и мандраж на свой супер-болт. Перебежала через дорожку прямо под бампером жёлтой таратайки, опустила скромно глазки перед полицейским, надеясь не упасть тут же в обморок.
Через расписные ворота, которым и Елисеевский позавидовал бы, я попала в уютный двор с фонтаном, а затем вошла в распахнутые двери, пахнущие стариной. Смесь музея, дворца, минарета, выставки народных ремёсел и вещевого рынка обрушилась на меня запахами, голосами, эхом, пестротой.
Я сосредоточенно сжала губы и зашагала туда, куда направил меня водитель, не распыляя внимание на лишнее. Злобный гном из подсознания гундел: «Всегда тупые героини в кино, которых просят никуда не лезть, уходят, а потом приходится спасать их задницу. Или уже поздно спасать. Получаются «милые кости».
Сердце моё колотилось, но я ответила самой себе: «Я туда и обратно. Под платком лица не видно. Если с Рафом всё нормально, хорошо. Только покажу ему, куда перебазировалась наша машина».
Я довольно быстро увидела развилку,точнее просторное, гораздо более светлое помещение и голубое нечто по центру, что вполне могло быть бассейном. Мне навстречу шли две крепкие, как бочонки, женщины. По
