Попробуйте халим, – указала она на изящный керамический горшочек, а служанка с готовностью приподняла крышку, продемонстрировав что-то похожее на молочную кашу.
– Это пшеница с мясом, некоторые позволяют себе халим только в праздники, потому как готовить его нужно долго и кропотливо, – продолжила престарелая иранка. – Блюдо древнее, традиционное. Наш повар Фархад делает его удивительно, во рту таėт. Наша гостья обязательно должна отведать настоящий халим!
Кажется, она не выпустит меня из-за стола, если я не поем это чудо кулинарии. Я с благодарностью согласилась. Оказалось и правда вкусно и очень сытно.
Но тётушка Садаф на этом не остановилась. Она настойчиво предлагала мне то и это, словно вознамерилась убить меня едой. Больше всего мне понравился нун-панир-сабзи, эдакий длинный бутерброд с брынзой, грецкими орехами,изюмом и мятой. Я ела и старалась не думать о том, что сейчас мой любимый дерётся и старательно проигрывает персидскому богатырю Фаризу. Надеюсь, он не очень больно проиграет…
Едва заметив тень грусти на моём лице, иранки принялись вновь развлекать меня рассказами о том, что полезно для беременных, подначивать маленького Саида – того самого, что убегал вчера от няни, посидеть на ручках у «ханум из России». И меня поразило, что большеглазый малыш с кудряшками уже понимал, что ему говорят по-английски.
– О, мы начали его учить языкам с трёх, – сообщила госпожа Фарах. – Возможно, наш Саид станет дипломатом, как многоуважаемый господин Рафаэль.
Мне стало стыдно за собственную недалёкость, за мои мысли об Иране как о стране, где живут одни агрессивные шахиды и неграмотные шовинисты, угрожающие миру скрытым атомом. Честное слово, никогда больше не буду думать о людях и странах заблаговременно, не разобравшись! Со штампами стоит расставаться, пока ими не оглоушит тебя по голове.
Кстати, о голове… Я вспомнила о спецслужбах, похитителях и собственной шее. Ужасно захотелось пить. Взглянула на выставленные на ажурных подносах кувшины. Похожий на кисель напиток с семечками базилика в высоком прозрачном сосуде, расширяющемся кверху, выглядел удивительно и несколько инопланетно. Золотистый на просвет в безудержных солнечных лучах, с голубоватыми вкраплениями и тёмными ядрышками семян привлёк меня необычностью, но был бесцеремонно отнят.
– Очень полезный напиток, – заявила тётушка Садаф. – Но беременным нельзя. Может стать причиной выкидыша! Попробуйте-ка лучше дынный сок. Или чай. Всё, что вам угодно, моя дорогая, только оставьте этот кувшин!
– Я пью его для стройности фигуры, – призналась госпожа Фарах, уже окончательно приняв меня за свою.
– И она у вас замечательная! – ничуть не соврала я и взяла себе на заметку: дома накупить семян базилика и устроить себе разгрузку по-ирански.
Как бы ни был замечателен завтрак, как бы ни были милы мои собеседницы, желающие узнать, чем русские питаются по утрам,и рассказать о традициях питания в Иране, я не могла не волноваться. Сытость не развеяла предчувствие, которое собиралось надо мной нехорошей, тягостной тучей. Я следила за золочёными часами на стене,и каждый хлопок за окном или в доме казался мне ударом.
Боже, ну где же Рафаэль?! Как трудно ждать, особенно гладиатора, добровольно решившего сдаться. Видимо, он хочет сделать это красиво? Или что-то еще произошло? Уж не напал ли на него вновь в жажде реванша Боньяди, Фариз и целый отряд бойцов?..
Я снова взглянула на часы. Тягостно. Мы, похоже, уже никуда не летим, потому что за паспортами к неприятно-рыжей Вере из посольства мы явно не успеем за пятнадцать минут!
Прочитав тревогу на моём лице, госпожа Фарах отправила в спортзал слугу. Через пять минут вместо него в столовую ввалился Ρаф с рассечённой бровью, заклеенной наспех пластырем и наливающимся вокруг белой полоски бугристым синяком. Раф пригладил мокрые волосы и улыбнулся мне: мол, всё в порядке. Быстро взглянул на часы. Я подскочила к нему навстречу.
Из-за спины любимого показалась ликующая физиономия Фариза. Οн вышел павлин-павлином, хоть и слегка потрёпанным, но победившим. За разбитое лицо моего чудесного Рафа захотелось отоварить перса одним из серебряных подносов. Или хотя бы моим супер-болтом из кармана.
«Держи себя в руках, Люба!» – напомнила себе я, сжимая в пальцах болт, а вот сопереживание любимому мне играть не пришлось.
Фариз похлопал Рафа по плечу:
– Не расстраивайся, мой друг! Просто придётся признать одну истину: при всём вашем замечательном и невероятно ловком искусстве будо,испытанная древностью Зурхане не может быть превзойдена! Недаром иранские борцы самые сильные!
В глазах Рафа сверкнули опасные всполохи, но в следующую секунду он с улыбкой повернулся к Фаризу.
– Дорогой Мехди, я думаю, мы с тобой ещё поспорим! Приезжай в Москву немного погодя. Я накоплю умений и дострою собственное додзё, и мы снова сразимся.
– О непременно, с удовольствием принимаю твой вызов! И хоть не принято помогать соперникам, позволь мне преподнести тебе эти булавы для тренировки! – Фариз обернулся, крепкий слуга подал ему две огромные тёмно-синие, покрытые лаком и арабскими надписями штуковины, весьма похожие на колотушки для приготовления картофельного пюре, разве что для гигантов. Заявил торжественно: – Каждая по двадцать пять килограммов! Тренируйся, друг мой!
Раф приложил руку к сердцу и чуть поклонился.
– Благодарю, доктор Мехди. Для меня было счастьем побывать у тебя и сразиться с тобой в честном бою. Но, увы, мы с женой сейчас вынуждены покинуть ваш великолепный гостеприимный дом. Дела не ждут.
– Да-да, – активно закивал ещё порядком взмыленный, но сияющий довольной улыбкой Фариз, – мой автомобиль уже ожидает вас! Водитель осведомлён, вещи в багажнике, пилот в аэропорту! Я держу своё слово, друг мой!
У меня отлегло от сердца. Но как-то не совсем. Какой может быть полёт, если мы остались без паспортов?! Но я улыбалась и подсознательно копировала уверенную неторопливость Рафаэля.
Мы церемонно попрощались с господином Фаризом, я была бесцеремонно расцелована женщинами. Тётушка Садаф ворчливо вручила мне огромный увесистный пакет, а Сорайя взяла с меня слово написать ей потом письмо и прислать фото из Москвы «про обычную җизнь». Маленький Саид просто убежал, и няня вслед за ним. Α госпожа Фарах обняла меня, шепнув:
– Берегите себя, дитя моё! Я счастлива видеть, что господин Рафаэль снова счастлив. С вами! Берегите себя! Да пребудет с вами Аллах!
И я растрогалась.
Вновь облачённая в хиджаб, я вышла вслед за Рафом за порог дворца в прохладный, пахнущий весной день. Мы сели в роскошный чёрный с золотыми полосками на крыльях автомобиль. Он с апломбом вывез нас за ворота, завернул за угол, вниз по дороге
