— Ничего. Просто скажи, что я сплю и всё.
Я тихонько ушла. Не хотела, чтобы ее мать мне врала, а я подыгрывала ее неловкой лжи. И больше к Наташке не ходила, ну до того, как она попала в больницу с попыткой суицида. Да и там навестила её только раз.
Позже, когда она уже выписалась, мы все-таки встретились, но совершенно случайно. На почте. Сначала она сделала вид, что не заметила меня. Хотя заметила, конечно.
Тётки в очереди при её появлении стали шушукаться:
— Да точно она там залетела. Вот и наглоталась таблеток. А потом скажет Ваньке Стоянову, что от него.
Наташка их шепотки тоже услышала, и сразу так сникла, что я не сдержалась. Наговорила тёткам гадости — будь здоров. Особенно одной, у которой дочь Вера училась с нами на параллели и на выпускной пришла с заметным животом. Они, конечно, раскудахтались, но я получила бандерольку и быстрее выскочила на улицу. Наташка вышла следом.
— Марин! — окликнула меня. — Спасибо. И прости, что я…
Она запнулась, посмотрела на меня затравленно.
— Ты просто как живое напоминание для меня о том ужасе. Извини, но я не могу это преодолеть. Как только посмотрю на тебя, так и…
Кажется, это последние слова, что она мне сказала. И уже в конце августа, перед самым отъездом на учёбу, мама мне сообщила, что Наташка с Ваней женятся. Меня на свадьбу не позвали, но на другой день в Зареченске все только и говорили, что Наташка устроила жуткую истерику, и сочувствовали жениху.
Больше мы с Наташкой не общались, даже не здоровались, хоть и виделись почти каждый день в универе.
А в марте она родила девочку и оставила её родителям. Вот только сроки настораживали, но все поздравляли Ваню Стоянова, и я для себя решила, что тоже не должна сомневаться. В конце концов, это только их дело.
10
Год спустя
Почти год после того, как съехала Наташка, я ещё жила в нашей комнате одна. Только если она стала совсем нелюдимой затворницей, то я с головой ушла во всякие сборы, капустники, КВНы, научные форумы. Это здорово помогало отвлечься.
Единственное — у меня никак не клеилось с парнями.
Поначалу я от всех чуть ли не шарахалась, но потом немного оттаяла и даже попробовала встречаться. Один раз со «звездой» курса, который буквально с первых минут порывался залезть мне под юбку. Еле от него отделалась.
Второй раз замахнулась на кумира всех девчонок из нашего студотряда. Но из этой попытки вышло примерно то же самое. Начал приставать, получил по рукам и насмерть оскорбился. И меня же потом с его подачи выгнали из отряда.
А в мае, прямо в разгар сессии, к квартирной хозяйке нагрянул её племянник, который и вовсе мне прохода не давал. Так что пришлось оттуда убраться. Практически в никуда.
Нет, ну на улице я не осталась — меня одногруппница приютила. Взяла к себе, в общежитие, где оказалась просто какая-то клоака и проходной двор. В её комнате вечно толпился народ. Пили, слушали рок, накуривались, оставляя после себя тонны грязи, и все, как один, считали себя гениями. Я терпела — сама ведь вроде как в гостях. Но в конце концов, когда одного гения вырвало прямо на пол, не сдержалась и высказала всё, что думаю.
И уже через полчаса стояла на остановке со всеми своими пожитками, уместившимися в две огромные сумки, и размышляла, куда податься. Придумала поехать к дальним родственникам отца. Мы с Наташкой у них останавливались на пару дней, когда поступали. Там, конечно, теремок — пять человек на тридцать квадратных метров, но переночевать один раз можно. А завтра, решила, я ещё что-нибудь придумаю.
Пока доехала до них в другой конец города, совсем стемнело. От остановки шла и тряслась — местность незнакомая, да и сам райончик неблагополучный. Ещё и сумки эти тяжеленые я еле волокла. И, конечно, напоролась на какую-то развесёлую компашку.
— Эй, красавица, иди к нам! — пьяно крикнул кто-то. И потом тише добавили: — Чё за телка? Останови-ка её, познакомимся, чё.
Я, насколько могла, прибавила шагу. И тут ручка у одной из сумок с треском порвалась. Я уже готова была бросить сумки и помчатся бегом, но откуда-то из подворотни показался ещё один парень.
— О, авария? — спросил, глядя на сумку. — Помочь донести?
— Чича, это чё, твоя знакомая? — крикнули ему.
— Ага, — соврал он, потом подхватил обе моих сумки и спросил: — Куда тебе?
Поколебавшись, я назвала адрес.
— О, я в том же доме живу, — сообщил он. — Только в соседнем подъезде. Меня Роман зовут.
— Марина.
Сумки он донёс до самой квартиры. Поставил, улыбнулся скромно и ушёл.
А спустя неделю, когда я выходила из универа, меня окликнули по имени. Обернувшись, я сразу узнала того скромнягу.
— Роман? — вспомнила я.
Он тут же просиял.
— А ты здесь где-то учишься?
Он тут же смутился, аж покраснел.
— Нет, я… ну, я специально приехал. Ты сказала тогда, где учишься. Ну вот. Подумал вдруг, ну… Захотелось увидеть, в общем… Может, в кино сходим? Мороженое поедим? А потом я тебя провожу.
Он переминался с ноги на ногу, теребил в руках кепку и смотрел с надеждой, будто от моего согласия зависела его судьба.
— Боюсь, не получится.
Он сразу сник, но настаивать не стал. Даже улыбку выдавил.
— Понимаю… ну ладно, извини.
— Но проводить меня ты можешь, если не надоело тяжелые сумки таскать. Я к родителям сегодня уезжаю.
— Навсегда? — спросил он, совсем расстроившись
— На месяц, — не сдержала я улыбку.
Он тотчас воспрянул духом.
Проводил, сумки занёс в вагон, ещё и матрас с подушкой достал с третьей полки, чтобы я не тянулась. Прощаясь, ко мне не прикоснулся, даже руки не пожал — не потому, что не хотел, просто поскромничал. Только смотрел во все глаза с каким-то немного собачьим выражением. И потом ещё под окном стоял, пока поезд не тронулся.
А через месяц пришёл встречать…
Конец
