Она ведь ничего не знает о прошлом Данилы. Но оно ведь есть, определенно…
И если всё так — то зачем это «прошлое» звонит ему по утрам?
— Ты — лучше, Аль. Сама справилась…
И пусть его ответ очевидно делает больно Примеровой, он её не жалеет. Ведь новый заход через ребенка был изначально провальным. Потому что у Чернова очень острое отношение к любым формам вранья, лицемерия и предательства.
Потому что им нельзя манипулировать.
Он подмигивает, берет в руки свою чашку, идет к выходу, никак не реагируя ни на чуть испуганный, вопросительный взгляд Санты, ни на взрывоопасный — Алин — из-за её плеча.
Чернов скрывается за дверью, женщины снова остаются на кухне одни. Между ними снова повисает тишина.
Санте хочется спросить, что за Блинова, но она просто следит, как вслед за начальником из кухни выходит и его своенравная подчиненная.
Ещё раз вздрагивает, потому что Аля хлопает дверью. Почти сразу снова — потому что на кухонном столе звонит забытый Данилой телефон.
Санта приближается, смотрит на экран, жмурится.
Ему опять звонит «Маргарита Блинова».
Глава 4
Санта не стала брать трубку. И бежать за Черновым с криками по коридору тоже не стала. Дождалась, когда настойчивой Блиновой надоест звонить, вернула мобильный хозяину, зайдя в его кабинет с соблюдением всем правил.
Крутился ли на языке закономерный вопрос: кто это и почему так добивается его внимания? А ещё почему Альбина упомянула эту же фамилию в связке со словом «измена»?
Конечно же, да.
Стала ли Санта его задавать?
Конечно же, нет.
Потому что на работе — неуместно.
Да и уместно ли вообще — вопрос. Данила не давал ей ни единого повода усомниться в своей верности и честности. Так может стоит позволить ему самому решать: чем, когда и при каких обстоятельствах с ней делиться?
В голове звучало мудро. На практике получилось не так-то сложно.
Санта предпочла не знать, будет ли Данила перезванивать, и если да — то что говорить.
На протяжении дня победила несколько порывов подойти к Альбине и спросить про Блинову у неё.
Не полезла искать её в друзьях у Данилы.
Постаралась снова стать умницей. А ещё себе же напомнить, что у них всё так, как хочется ей.
Днем они — начальник и подчиненная. Вечерами — любящая друг друга пара. И если им что-то угрожает — это явно не неведомая Марго.
Ближе к семи на телефон Санты прилетело сообщение от Данилы: «сегодня задержусь, не знаю, во сколько освобожусь».
Прочтя трижды, Санта вздохнула. Затолкала поглубже сомнение, которое моментально подняло голову. Напомнила себе же, что он часто задерживается. Даже не так: редко освобождается, как положено. А значит, сегодняшняя задержка с Маргаритой никак не связана.
Да и не смертельная, хоть и чуточку грустно. Как всегда.
Наверное, это — одно из немногих лишений самой Санты, к которым она успела приспособиться. Собралась в семь, вызвала такси, в приложении вбила адрес его квартиры.
Не спрашивала, можно ли. Не предупреждала.
Потому что можно. Потому что даже если он вернется домой глубоко за полночь, прижать её к себе будет рад. Не меньше, чем она рада будет проснуться и прижаться.
Зашла в супермаркет, наполнила корзину кое-чем съедобным и сочетающимся, решила скоротать время за приготовлением ужина.
Даниле нравится домашняя стряпня, хоть и от ресторанной он не отказывается.
Готовить ему впервые было для Санты очень нервно и ответственно. Наверное, не меньше, чем готовить для него же драфты документов.
Она боялась, что, по закону подлости, не получится ровным счетом ничего. В итоге же — Данила съел дочиста и с аппетитом. Впрочем, как и каждый из её последующих ужинов. Которые не стали обязательным номером их программы, но которые, кажется, одинаково радовали обоих.
В Санте, конечно же, жила женщина, которая жаждет укутать своего мужчину в заботе. Закормить, заласкать, согреть, зарядить обожанием. В Даниле — тяга всё это впитывать.
Иногда Санте даже казалось, что она чуть поспешила. Встреться они с Черновым немного позже, хотя бы через пару лет, когда она уже будет стоять на ногах хоть насколько-то уверенно, ничего бы не боялась, ни в чём его бы не тормозила. Но сейчас в душе будто обнялись восторг со страхом.
Потому что она очень любит Данилу. И в то же время она слишком хорошо чувствует в себе потенциал, и слишком сильно боится превратиться для него в такую женщину, какой для папы стала мама.
Самые болезненные потери приходят, когда ты их меньше всего ждешь. Но к ним всегда нужно быть готовой. Поэтому в своем мужчине, как бы сильно не было твое чувство, нельзя растворяться.
Санта очень боялась потерять Данилу. Но почти так же боялась вместе с ним потерять себя.
И пока в голове крутились те же мысли, которые мучили уже давно, а руки делали дело.
Ужин был готов к половине девятого.
К сожалению, свою порцию Санте пришлось есть одной. Данила никак не отреагировал на короткое видео аппетитной тарелки, от которой исходит пар. Она же ела без зверского аппетита, чуть меланхолично улыбаясь. Потом позвонила маме. Поболтали ни о чём, ещё и недолго.
Один из волновавших Данилу моментов, который и самой Санте не давал покоя, было то, что она так и не призналась Елен, с кем состоит в отношениях. Мама не лезла с расспросами настойчиво. Но, конечно же, выражала желание познакомиться. Не шутка ведь — скоро полгода, как вместе.
А Санта постыдно съезжала каждый раз, когда мать пыталась узнать что-то больше, чем «люблю», «он очень хороший», «тоже любит»…
Не потому, что стыдилась Данилы, их разницы в возрасте или расстояния на карьерной лестнице. В ком не сомневалась ни на секунду — это в маме. Она не осудит забавы ради. Клейма не поставит. Просто…
Будет говорить то же, что утром говорила Альбина.
«Ему семью надо…».
А Санта не готова. Все нормальные девушки мечтают о моменте, когда им на палец кольцо наденут, а ей кажется, что вместе с открывшимся ювелирным чехлом в жизни наступит её личный апокалипсис. И чуть ли не единственная преграда, которая стоит на пути его предложения — это «знакомство» с её мамой.
Потому что Данила — благородный человек. Он и руку у отца просил. Просто отца уже нет.
А она — дуреха маленькая. Мучает мужика. Любит и мучает.
Отправляет тарелку в посудомойку, включает ноутбук, проверяет почту, делает домашку. Думает о том, что снова пора начинать рассылать резюме. Потому что Альбина права. А она близка к тому, чтобы начать своими же руками разрушать свою идеальную жизнь. Думает, но не начинает. Вздыхает тяжело, снова смотрит на часы…
Там — десять. А Данилы так и нет. Он так и не открывал их переписку.
На душе снова тревожно.
Санта отставляет ноутбук, смотрит в потолок, прислушивается к тишине.
Вспоминает на свою голову о Маргарите…
Против воли перед глазами картинки, от которых хочется отмахнуться, как от назойливых мух…
Он не может вот сейчас быть с ней. Он не такой. Он не стал бы.
Только вот… А вдруг какая-то другая… Может даже не Маргарита… Была бы для него — лучше?
Вдруг она не мучила бы. Взглядом не просила подождать, не торопиться. Глупостей не делала бы. Не записывалась на дисциплины, когда он же русским языком просил…
Вдруг ради какой-то другой ему не приходилось бы себя так сильно ограничивать, а в счастье при этом он не потерял бы?
Вдруг он и сам об этом думает?
Зная себя, а ещё свое же умение закапываться до бесконечности, Санта не пошла дальше вопросов.
Мотнула головой, их отгоняя. Написала в переписке: «люблю очень-очень».
Просто. Без объяснений и причин.
Увидела, что это сообщение он прочел тут же. Но не ждала ответа.
Дальше был душ, воспоминания об утреннем. Настолько яркие, что Санта поймала себя на глупой улыбке и бессмысленном поглаживании мелких плиток, в которые совсем недавно вжималась её грудь.
