Харламовской квартиры мне была не судьба. В дверь позвонили. Борис пошел открывать. Через пару минут вернулся в компании отцовского начбеза...
– Куртку бери и идем, – коротко бросил он мне.
Я психанул.
– Не поеду я никуда! Ясно?
– Я сейчас втащу тебе в твою наглую физиономию, загружу в багажник и отвезу в Воронеж. Я похож на службу доставки?
Он говорил тихо, но чувствовалось, что он едва сдерживает ярость. Я могу пересчитать по пальцам, сколько раз за свою жизнь видел его в этом состоянии. И горе было тому, кто его довел.
Я счел за лучшее не провоцировать.
– Нет, не похож.
– Тогда с какого перепуга я должен бегать по Москве и искать тебя? Или ты думаешь, мне делать нечего?
Я промолчал. Но когда он развернувшись, пошел на выход из квартиры, я последовал за ним. Одевшись, сел к Тимуру в машину.
Что ж. Я хотел как лучше. Поедем в Воронеж, если папа хочет.
Из Москвы мы выехали в тишине. Какое– то время, пока за окном мелькали огни, Саркисян упорно хранил молчание. Я чувствовал кожей, что он злится. Сильно злится.
– Артем, скажи мне, я похож на дурака?
Я понял, что разговор предстоит серьезный, и ответил то, что думал:
– Нет.
– Как ты думаешь, почему Косов больше не работает в компании?
Косов – это тот безопасник, который выполнял мои указания в обход Саркисяна и отца. Так значит, начбез узнал всё. Всё или не совсем?
– У меня такое ощущение, что ты очень хочешь мне это рассказать.
Он продолжает вести машину на той же скорости. Однако меня от его вопроса бьет током.
– Что ты сделал с девчонкой?
Блефовать всегда нужно до последнего. Может, кривая вывезет.
– С какой? – я тоже выгляжу невозмутимо.
Он даже не поворачивается в мою сторону.
– С Полиной Смирновой. Косов собирал на нее для тебя инфу. А в загородном доме имеется система видеонаблюдения.
– Тогда зачем спрашиваешь? Знаешь же, что ничего! – я повысил голос.
Нет ничего тайного, что не становится явным.
– Естественно, попытка изнасилования не в счет! Ты знаешь, что в определенной среде за это опускают?
– А я что в этой среде? Да и потом, не сделал же! Если бы хотел, кто бы мне помешал? – я продолжаю разговор повышенным тоном.
Терпеть не могу, когда меня пытаются учить. Саркисян напоминает каменную глыбу, и слова роняет, как гвозди в крышку гроба заколачивает.
– Ты хоть понимаешь, куда катишься, Артем? Ты был готов сломать ей жизнь, только чтобы насолить Белову! И...
Перебиваю. Как же я устал притворяться!
– Не потому – мой голос звучит глухо.
– Что?! – вот теперь мне удалось его удивить.
Я не собираюсь ему ничего рассказывать. Не обязан. Ведь не говорить же, что девушка снится мне каждую ночь? И я уже не знаю, что сделать, чтобы забыть...
Дальше Тимур теряется, начинает барабанить пальцами одной руки по рулю. Надо же...
– Дела... Что делать будем? – в конце концов спрашивает он.
– А я откуда знаю? Ты меня зачем потащил с собой, если все знал?
– Прятаться не получится.
– Я и не собирался.
– Ладно, на месте разберемся.
Утром машина Саркисяна останавливается возле двухэтажного дома. Меня охватывает тревога пополам с эйфорией.
Может, сейчас я увижу её?
Только чем закончится эта встреча...
Артем Холодов
Как будто всего, что случилось, мало и в гостиную заходит Матвей с какими– то пакетами. Откуда он в такую рань?
Завидев меня, ожидаемо, не прыгает от радости, но сдержанно кивает:
– Артем! Тимур Аркадьевич! – в нем тоже одна конкретика.
Никакой лирики. Сразу переключается на Полину. Словно чувствует, как нестерпимо ей хочется выбраться из комнаты. А что хочется, это у нее на лице написано. Она уже раз десять на дверь посмотрела.
– Поль, пойдем, мне пакеты разобрать поможешь.
Они уходят вдвоем. а все что мне остается, это бессильно глазеть им вслед. Зачем я сюда приехал? Я же знал, что будет непросто.
– Идемте, – приглашает нас Олеся в столовую.
Да тут есть и она. Вообще дом, большой, все в нем добротное и не на "Мебель.ру" купленное. Как Олеся и Матвей оказались в Москве? Хотя там что– то с разводом было связано. Стол почти накрыт. Окна выходят в сад. Там красиво. И как– то... спокойно. Сидел бы тут и смотрел в окно часами. И не думал бы не о Полине, ни о Матвее. Надо же, невеста! Зря я ее тогда отпустил. Сейчас бы все было по– другому. Потом бы она к нему не вернулась. Не посмела бы. После того, как разрушила их идеальный мир.
Но и мне бы это ничего не принесло. Кроме чувства гадливости по отношению к самому себе. Не хотел я так. Хотел, чтобы сама тянулась. Как к нему.
И сколько я выдержу, прежде чем взорвусь?
Мы с отцом заходим в столовую последними.
Он придерживает меня за локоть:
– Артем, я тебя прошу – веди себя по– человечески! Не порть мне всё. Мы же только помирились.
– Ладно. Но с тебя квартира. Жить я с вами не буду.
Не знаю, сумеем ли с ним когда– нибудь наладить эти самые "человеческие" отношения. Пока между нами лишь договорные по принципу " ты– мне, я – тебе".
– Хорошо, – соглашается он с удивительной легкостью.
И она, эта легкость, все равно царапает. Не очень я ему и нужен.
Нужно потерпеть. Несколько часов. И я усердно терплю. Никого не цепляю, не комментирую, сижу, уткнувшись в тарелку. Если спрашивают, отвечаю односложно.
На Полину стараюсь вообще не смотреть. Потому что взгляды, которыми они обмениваются с женихом, бесят неимоверно. Меня так и тянет рассказать ему, что у нее аппетитная двойка с розовыми сосками. Это я успел рассмотреть. И запомнить.
Ей тоже некомфортно. Взгляд встревоженный. И лишь, когда он останавливается на Матвее или сестре, приобретает какое– то другое выражение. Нежности?
Когда народу много, воцарятся шумная суета. Тем более, Тимур решил стать компанейским парнем и травит одну историю за другом. Олеся, мне кажется, ничего не поняла, потому что беззаботно смеется. Матвей, благополучно игнорируя меня, тоже чувствует себя вполне комфортно. Саша ухохатывается до слез, не очень заботясь о каком– то впечатлении окружающих. Отец хочет во все это влиться, возможно так и было бы, если бы
