Первой реакцией Бронуин, узнавшей об этом, была ярость. Данте не сделал бы ничего подобного! Она была так же убеждена в его невиновности, как и в виновности этого мерзавца, мужа Ноэль. Но вскоре ее начали терзать сомнения. Ей вспомнилось, как Данте подумывал бросить работу и уехать из города. А для этого ему требовались деньги. К тому же Бронуин пришлось признаться, что Данте порой внушал ей страх. Не он ли придавал этому парню притягательность? Рядом с Данте Бронуин всегда казалось, что она идет по самому краю пропасти.
А эти странные поручения Роберта – сомнительные, если не сказать противозаконные!
Бронуин решила, что не успокоится, пока не докопается до истины.
В два часа дня, едва узнав, что Данте выпустили под залог, Бронуин понеслась на велосипеде на Сэшмил-роуд, где жил Данте, и вскоре подъехала к дому напротив конторы компании, занятой сбором лома и сносом зданий.
Данте появился на пороге, усталый и встрепанный, с покрасневшими глазами и густой щетиной на подбородке. В течение минуты, показавшейся бесконечной, он смотрел на Бронуин молча, а ее волнение стремительно нарастало. Они не виделись с тех пор, как побывали на кладбище. Несколько раз они разговаривали по телефону, старательно делая вид, будто ничего не произошло, что Бронуин не пыталась втянуть его в свою затею, а Данте не признался в том, что работает на Роберта. Каждый раз, вешая трубку, Бронуин ощущала злость, растерянность и обиду. Одно она понимала ясно: слухов слишком мало, чтобы признать его виновным.
– Значит, ты уже все знаешь. – Данте отступил, пропуская ее в дом. Он был босиком, в смятой серой футболке и темно-синих спортивных штанах.
– Да, я слышала.
Бронуин окинула быстрым взглядом полутемную гостиную с задернутыми шторами. Как обычно, здесь был беспорядок. Повсюду валялись журналы, банки из-под пива и переполненные пепельницы. Доска над телефоном пестрела записками.
Данте прошел мимо, не только не поцеловав, но даже не взглянув на нее. В горле Бронуин возник комок, словно она проглотила таблетку аспирина, ничем не запивая ее.
– Хочешь пива? – спросил он из кухни.
– Нет, спасибо. Ты забыл, что я не пью?
Он появился с банкой пива в одной руке и банкой кока-колы – в другой.
– Прости, вылетело из головы. Не хочешь расстраивать отца? Хватит и того, что ты тайком от него встречаешься с настоящим бандитом. – В его голосе прозвучал сарказм, который не понравился Бронуин.
Она ощетинилась.
– Ты несправедлив ко мне. Полицию на тебя натравила не я. И мой отец тут ни при чем. – Бронуин почти выхватила банку из руки Данте.
– Вот как? Значит, виновником преступления совершенно случайно оказался мерзавец, сбивающий с пути единственную дочку? – В сероватом свете глаза Данте казались почти черными. Его лоб блестел от пота. С улицы доносился лязг стали и грохот – казалось, целое стадо динозавров жевало жесть.
– Слушай, хватит мстить мне. Я на твоей стороне. – Бронуин вскрыла банку и уселась на диван. – Если ты скажешь, что не ты бил стекла, я поверю тебе на слово.
– Ничего подобного я не делал, – резко выпалил Данте.
Бронуин вгляделась ему в глаза. Обстоятельства говорили против Данте, но внутренний голос шептал Бронуин: «Он говорит правду». Она не знала, как поняла это, просто поняла, и все. Чтобы протянуть время, она глотнула кока-колы.
– Ладно, продолжим разговор. Ты работаешь на Роберта, значит, имеешь представление о том, кто настоящий виновник.
– Ни черта я не знаю! Сегодня я спокойно работал, и вдруг этот кретин Уэйд Джуитт вызвал меня на допрос. А потом – бац! – появился протокол, у меня сняли отпечатки пальцев, и все такое прочее. – Данте хлебнул пива с яростью жертвы несправедливости.
– А кто внес залог?
– Мой босс. Представляешь себе? Скряга все-таки расщедрился!
– Значит, он порядочный человек.
– Черта с два! Теперь мне лет десять придется лизать ему пятки. От старины Стэна не дождешься даже бесплатных обедов.
– И давно ты стал таким циником? – спросила Бронуин.
– С тех пор, как провел все утро в камере, глядя, как блюет какой-то забулдыга. – Взгляд Данте скользил по ней, как холодная вода. – Но зачем тебе знать об этом? Тебя же никогда не наказывали – разве что оставляли в школе после уроков.
– Данте, зачем ты это делаешь? – Бронуин была на грани слез. В темном экране телевизора она увидела свое искаженное отражение – крохотное личико над неестественно вытянутым телом. Ее кулаки выглядели громадными, как в мультфильме.
У Данте поникли плечи, он издал вздох, похожий на стон. Подойдя к дивану, он сел рядом с Бронуин и уронил голову на ладонь. Густые темные вихры торчали между его пальцев.
– Прости, – пробормотал он. – Напрасно я сорвал злость на тебе.
Бронуин робко погладила его по спине, его мышцы так напряглись, что казалось, будто она ласкает доспехи. В полутьме зловеще темнела татуировка.
– Ничего, – ответила Бронуин. – Я знаю, ты не хотел.
Последовало долгое молчание, которое нарушал лишь гул древнего вентилятора. Вскинув голову, Данте устремил на Бронуин усталый взгляд.
– Честное слово, я не знаю, кто это сделал. Так я и сказал сначала полицейским, а потом судье. Но строго между нами, это не вся правда.
Бронуин вздрогнула.
– О чем ты говоришь?
В душе Данте шла отчаянная борьба. Наконец он заговорил:
– Только пообещай, что никому не скажешь об этом, ладно? Потому что этого человека я боюсь. Когда на меня нападают в темном переулке, я знаю, как отбиться. Но этот тип… мне страшно, понимаешь?
Бронуин облизнула губы, сухие, как пережаренный тост.
– Мы говорим о том, о ком я думаю?
Данте кивнул и отхлебнул еще пива.
– Один из его людей предложил мне работу. Сказал, что мистеру В. нужна моя помощь. Это никому не повредит, уверял он. Никто даже не узнает, что виноват я. А я послал его, отказался наотрез. Объяснил, что готов доставлять пакеты, но бить стекла в чужом доме – это не по мне. А он уставился на меня и заявил: «Такого босс не прощает. Об этом ты скоро пожалеешь».
– И что ты ответил? – затаив дыхание, выговорила Бронуин.
– Ничего. А вскоре меня арестовали. – Данте гневно встряхнул головой.
«Значит, я была права, – думала Бронуин. – Роберт – всем негодяям негодяй, такие попадаются нечасто». Внезапно ее пронзила пугающая мысль. А если ее сестре грозит опасность потерять не только ребенка? Вдруг на карту поставлена жизнь Ноэль? Она содрогнулась и сжала банку так крепко, что на ней остались вмятины от пальцев.
– Но если ты невиновен, какие доказательства тебе предъявили?
– Доказательства? – Данте презрительно скривил губы. – А зачем? Им просто нужен был козел отпущения. Всем и каждому известно, что этот болван Джуитт продался со всеми потрохами тому, о ком мы говорим. Не надо быть гением, чтобы понять это.
