Джаде казалось, что она медленно, но верно превращается в ледяную глыбу. С того момента ранним утром, когда она вошла в зал суда и увидела мужа, облаченного в новый костюм и при очках в черепаховой оправе (со стопроцентным-то зрением!), предчувствие чего-то ужасного вползло в ее сердце и прочно там угнездилось. Минуты бежали, складывались в часы, а Джада чем дальше, тем больше теряла ощущение реальности. Сколько раз в ходе процесса ей приходилось зажмуриваться, делать глубокий вдох и убеждать себя, что она пока не сошла с ума, что все это происходит на самом деле.
Когда Клинтон наконец занял место свидетеля, он выглядел лучше, чем в день их знакомства. Пристав привел его к присяге.
– Перед тем как приступить непосредственно к допросу, – начал Крескин, – я хотел бы услышать полные данные истца.
Звучным твердым голосом Клинтон назвал свои имя, фамилию, адрес. На глазах у изумленной Джады ловчила Крескин лепил из Клинтона идеального чернокожего гражданина Америки. Мистер Джексон создал свою фирму, построил дом для своей семьи в респектабельном районе, и, хотя в данный конкретный момент он испытывает некоторые материальные затруднения, виной всему расовая нетерпимость поставщиков и возможных клиентов. Тем не менее мистер Джексон убежден, что скоро вновь встанет на ноги. Все свободное от поисков клиентов время он отдает детям. Воспитание детей и уход за ними полностью лежат на мистере Джексоне, в то время как его жена забросила свои обязанности матери семейства и хозяйки в доме.
– Иной раз мне даже казалось, что она что-то против меня имеет… или какой-то план задумала, в котором нам с детьми нет места, – с великолепно разыгранной тоской добавил Клинтон.
За время допроса Клинтона лед в груди Джады растаял, превратившись в нечто куда более обжигающее, чем кипящий металл. Ей хотелось только одного: выскочить из-за стола, в три прыжка добраться до бесстыжего мерзавца и хлестать по физиономии до тех пор, пока его дурацкие очки не разлетятся вдребезги, пока он сам не откусит свой лживый язык. Разумеется, она не двинулась с места. Так и сидела каменным идолом с мелко-мелко трясущимися руками. Время от времени Энджи бросала на нее озабоченный взгляд, гладила по плечу и нашептывала на ухо:
– Не волнуйся, он у нас еще попляшет!
И она сдержала слово. Хладнокровно и уверенно, точно хирург, рассекающий пораженную плоть, Энджи «вскрыла Клинтона, явив на всеобщее обозрение его гнилое нутро. Прежде всего она поинтересовалась его доходами за последние пять лет, год за годом. От мизерных цифры скатились к круглым – нулям. Затем Энджи попросила перечислить поименно возможных клиентов, которым Клинтон в последнее время предлагал свои услуги. Ни одного имени. Спросила, имеются ли у него визитки, компьютер, пейджер – хоть что-нибудь из арсенала бизнесмена. Ровным счетом ничего.
– В целях экономии времени, ваша честь, на этом я пока закончу перекрестный допрос, но оставлю за собой право вызвать свидетеля еще раз. – Энджи с достоинством вернулась за стол, а Клинтон, растерянный, подрастерявший дерзость, отправился на свое место.
Джада слегка воспряла духом, надеялась, что во время следующего допроса Энджи окончательно добьет лживого подлеца. Но в этот момент в зал вдруг вкатили стол с громадным телевизором.
– С позволения суда я хотел бы продемонстрировать домашний видеофильм, снятый две недели назад, – заявил Джордж Крескин. – Миссис Джексон после двухчасового свидания привозит детей в дом свекрови.
– Протест, ваша честь! – вскинулась Энджи. – Нас не поставили в известность ни о самом существовании данного вещественного доказательства, ни о его содержании, поэтому мы категорически возражаем против…
– Я действую в целях экономии времени, ваша честь. Известно, что лучше – и быстрее – один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Ваша честь, мы категорически возражаем!
– Обсуждение, ваша честь! – заявил Крескин.
– Что это значит? – спросила Джада Майкла. Энджи поднялась и направилась к судье. «Мы ничего не знали», – донесся до Джады ее шепот.
«…отправляли. Не получили?» Только и расслышала она из ответного шипения Крескина.
Джада обратила встревоженный взгляд на Майкла, но тот опять промолчал, успокаивающе похлопав ее по руке.
«Факсовое подтверждение, сэр», – Крескин протянул судье листок.
«…неполадки с факсом. Но, ваша честь…» – Джаде очень не понравились звенящие нотки в голосе Энджи.
Больше она ничего не слышала, но наконец Энджи развернулась и направилась к столу. Выражение ее лица Джаде очень не понравилось.
– Поскольку это не судебный процесс, а предварительные слушания, и советник документально подтвердил своевременное оповещение об имеющемся вещественном доказательстве, я отклоняю протест защиты. Прошу, мистер Крескин. – Снид кивнул в сторону адвоката.
Жестом мага и волшебника материализовав из воздуха крохотный пульт, Крескин нажал кнопку.
Джада как во сне смотрела на собственную машину, затормозившую у лачуги свекрови, на плачущего навзрыд, убегающего от нее Кевона, на лицо старшей дочери крупным планом – злое, искаженное отчаянием, залитое слезами, на багровую от крика Шерили…
Джада все это видела – и не верила собственным глазам.
– Они рыдали потому, что не хотели возвращаться к бабушке, – сдавленным шепотом пробормотала она. – Надеялись остаться дома, а мне пришлось…
Она запнулась, пораженная неожиданной мыслью: уж не подстроил ли все это Клинтон специально? Не наврал ли он детям, что мама заберет их домой, чтобы потом запечатлеть на пленке их горе от предательства матери? Боже! Неужто он дошел до такой дьявольской извращенности?!
Энджи, сжав побелевшие губы, кивала и что-то черкала в блокноте.
– Мы отведем эту улику, не волнуйся.
Не волнуйся… Джада глядела на экран, и ей казалось, что так, наверное, чувствовали себя святые, распятые на кресте. Из ее еще живой груди чья-то безжалостная рука вырвала трепещущее сердце. Если судья… если весь зал поверит, что дети могли оттолкнуть ее, возненавидеть… тогда пусть распинают, колесуют, четвертуют – ей все равно.
Получив разрешение на перекрестный допрос, Энджи снова вызвала в качестве свидетеля Клинтона Джексона. К этому времени он уже вполне оправился от предыдущего разгрома. Тот факт, что негодяй гордится заснятым на пленку кошмаром, сам по себе уже был приговором, но судья об этом, увы, не догадывался.
– Итак, мистер Джексон, вы под присягой показали, что в последние годы полностью взяли на себя заботу о детях? Это так?
– Д-да, так, – крякнул Клинтон. «Волнуется, – решила Джада. – И правильно делает».
