– Д-да, так, – крякнул Клинтон. «Волнуется, – решила Джада. – И правильно делает».
– Что ваша старшая дочь больше всего любит на обед? – спросила Энджи.
Захваченный врасплох, Клинтон не сразу нашелся с ответом, и Джаде даже показалось, что в его глазах за стеклами фальшивых очков мелькнула искра страха. «Отличный вопрос! – пряча ухмылку, подумала Джада. – Чисто женский. Откуда этому бездельнику знать?»
– Э-э-э… Шавонна… она пиццу любит.
– Вы сами готовите ей пиццу, не так ли?
– Нет. Заказываю.
– А вашего маленького сына вы тоже кормите пиццей? Или все-таки готовите что-нибудь домашнее?
Последовала долгая пауза.
– Тефтели с макаронами! – наконец Клинтон просиял. – Дети все любят тефтели с макаронами.
– И как же готовится это блюдо, мистер Джексон? – не унималась Энджи.
– Ну-у… это… Берешь пачку макарон и кладешь в глубокую тарелку. Потом выливаешь в кастрюлю такой соус специальный с тефтелями – Кевон любит, чтоб был острый соус, – подогреваешь и мешаешь с макаронами.
Энджи невольно улыбнулась и бросила быстрый взгляд на судью Снида. Интересно, он хоть немного умеет готовить?
– Позвольте уточнить, правильно ли я вас поняла. Итак, вы высыпаете макароны из пачки прямо в тарелку и заливаете горячим соусом, верно?
– Угу, – подтвердил Клинтон. – Макароны вроде как мягчеют под горячим соусом – и можно кушать.
Энджи демонстративно, в расчете на Снида и Крескина, покачала головой.
– Отвечая на следующий вопрос, мистер Джексон, не забудьте, что вы находитесь под присягой. Итак, вы по-прежнему утверждаете, что именно вы готовили на всю семью?
– Я готовил! Всегда только я! – Он подумал. – Н-ну, почти всегда.
Энджи повернулась лицом к судье.
– Ваша честь, в качестве опровержения данных показаний я представляю отчет инспектора социальной службы миссис Элрой, которая в ходе проверки выяснила, что цитирую: «Кевон любит хот-доги с кетчупом, но без горчицы, а Шавонна предпочитает спагетти с ветчиной и сыром». Кроме того, полагаю, и вашей чести, и суду известно, что макароны перед подачей на стол следует отварить.
После того как вещественные доказательства были приобщены к делу, Энджи вновь обратилась к Клинтону:
– В соответствии с вашими показаниями, мистер Джексон, вы встречали детей из школы и проводили с ними полдня.
– Точно. И почти всегда укладывал спать.
– В таком случае вам нетрудно будет сказать, чем увлекается Шавонна, назвать ее любимый кинофильм или, к примеру, любимую группу.
Клинтон сверлил Энджи злобным взглядом.
– Не могу назвать. Не знаю. То бишь… – спешно поправился он, – их так много, что и не знашь, которые самые любимые.
Джада с наслаждением наблюдала, как ее никчемный муженек выставляет себя на посмешище. Сама она с легкостью ответила бы на любой из вопросов Энджи. Назвала бы имя «невзаправдашнего» дружка Кевона, кумиров Шавонны – Соню Бенуа и Леонардо Ди Каприо… да все, что угодно! Клинтон же ни черта о детях не знает, а Энджи, умница, неумолима.
– Какие отметки получает в школе ваша дочь, мистер Джексон?
– Очень хорошие оценки. Отличные. У ней проблем никогда не было.
– Значит, отметки как были, так и остались отличными, несмотря на так называемый кризис с матерью?
Ха! Пусть попробует ответить! Ему же всегда было глубоко плевать на ее отметки.
– Может, самую малость похуже стали, но вообще-то она отличные получает. Я ей всегда помогаю, – с наглым видом соврал Клинтон. – Она у меня толковая, Шавонна. Я ею горжусь.
– Не сомневаюсь ни в том, ни в другом, – спокойно отозвалась Энджи. – А каковы успехи Шавонны в математике?
Клинтон уставился на нее пустым взглядом – точь-в-точь как на Джаду, когда та ловила его на лжи.
– Протестую, ваша честь! – вскинулся Крескин. – Если коллега будет продолжать в том же духе, слушания растянутся на месяц!
Краем глаза Джада уловила уничтожающий взгляд, который Энджи бросила на Крескина, но сама продолжала упорно смотреть на своего врага.
– Еще минуту, ваша честь, и вы поймете существенность данной линии допроса.
– Протест отклонен. Продолжайте, – сказал судья Снид и взглянул на часы.
– Отличные успехи. Она вообще толковая, – словно заезженная пластинка, бубнил Клинтон.
– Мистер Клинтон, у меня на руках выписки из классных журналов с отметками Шавонны по математике не только за текущий год, но и за предыдущие два. Будьте любезны, зачитайте вслух, начиная с отметок двухлетней давности.
Джада сжала губы, не позволив им растянуться в торжествующей улыбке. Слава тебе господи! Благодарю тебя за то, что послал мне этого адвоката! Клинтон зачитывал те самые отметки, что стоили Джаде многих бессонных ночей:
– Три, три, три, четыре, три, три, два.
– По-вашему, это отличные оценки, мистер Джексон? – невинно поинтересовалась Энджи.
– Нет, – выдавил он с трудом.
– Теперь прошу вас зачитать вот эти, – оборвала его Энджи, протянув другой листок – выписку из журнала за четвертый класс, как догадалась Джада.
– Три, четыре, четыре, пять, четыре, пять, пять, – скороговоркой пробубнил Клинтон.
– Похоже, вашей дочери не всегда легко давалась математика, мистер Джексон, хотя вам об этом и неизвестно. А вы можете сказать, что стало причиной столь заметных успехов Шавонны?
Клинтон стрельнул взглядом в Крескина, но на этот раз игра в «морзянку» не удалась.
– Прошу вас ответить, мистер Клинтон! – Энджи повысила голос.
– А я с ней поговорил! Сказал, чтоб подналегла, и все такое. Сказал, что у Джексонов отродясь плохих оценок не было. Она и послушалась.
– Вам что-нибудь говорит фамилия Аллесио? Может быть, вы лично знакомы с миссис Аллесио?
– Н-нет, – осторожно протянул Клинтон, словно опасаясь быть уличенным в постельной интрижке с этой самой «миссис». Джада едва не расхохоталась на весь зал. О нет, время на подготовку потрачено не зря!
– Вы ее не нанимали? Не оплачивали ее услуги?
– Никогда!
– Очень странно, поскольку миссис Аллесио – репетитор вашей дочери. Два последних года она занималась с Шавонной математикой дополнительно.
У Клинтона вытянулось лицо.
– Больше у меня к свидетелю вопросов нет, ваша честь. – Энджи отвернулась от поверженного врага Джады.
«Ну должен же, обязан судья Снид понять, что в этой семье не отец, а одна только мать занималась детьми, – думала Джада. – Кормила их, возила к врачу, нанимала репетиторов…»
– Объявляю перерыв на пятнадцать минут. – Подняв голову, Снид обратился к Энджи: – После чего, советник, я бы попросил вас закругляться.
– Всем встать! – гаркнул пристав.
